Безрядина Антонина
НА СВЕЖЕМ ВОЗДУХЕ
Рассказ
Муся и Дуся Канарейкины, бывшие колхозницы, остались в старых девах: замуж выходить было некогда да недосуг — отец с войны не вернулся, они помогали матери поднимать младшеньких Мишку, Гришку, Катюшку, Танюшку. Пока всех выучили, на ноги поставили, оглянулись — женихов расхватали, остались седые да лысые. Так они и застряли до старости в родительской избе, сами сухонькие и шустренькие, а Мишка, Гришка, Катюшка и Танюшка в городах засели.
Встают Муся с Дусей вместе с солнцем, крутятся, как заводные, во саду и в огороде, на лугу и в хлеву. Весной сажают огород, друг дружку предупреждают:
— Поболе посадим, Дусь, картошки, а то либо Мишка серчать будет, прошлый цельный год губы дул, не гутарил.
— Поболе, Мусь, поболе. Куды нам торопиться? День длинный, копай лопатой да швыряй, копай да швыряй, до Егория перешвыряем.
— Капусты, помидоров и морковки тоже поболе.
— Поболе, Мусь, поболе. Семян и рассады много, на всех хватит. Не разгибаются старые девушки от зари до зари, сажают, рыхлят, поливают, косят. Никто им не помогает. Помощники появляются при сборе урожая. Подрулит на машине к воротцам старший Мишка, бывший бухгалтер, солидный пенсионер, выйдет на межу, шумно вздохнет, сложит руки на высоком животе, строго посмотрит на сестер:
— Ну, старухи, царствуете? Мне с вами разговоры разговаривать времени нет, гоните огурцов ведра два, ягоды какой-нибудь на — Ну, старухи, царствуете? Мне с вами разговоры разговаривать времени нет, гоните огурцов ведра два, ягоды какой-нибудь на варенье. Да пошевеливайтесь, жена побыстрей велела. Творожка со сметанкой не забудьте. Молока не наливайте — воды и в кране хватает. Самогончика тоже не мешало бы. Все вам неколи! Сено корове косили? Да что же вам еще делать? На свежем воздухе. Курорт, а не жизнь. Вишь, как порхаете. А я вот до межи еле дотащился, задохнулся. Пообедать? Нет, нет, молоко ваше булындать не желаю, от него бурчание в животе делается. Пока, теперь до помидоров. К себе не приглашаю, все равно огород и корову бросать не на кого.
На помидоры и на картошку набрасывались дружно. Катюшка, бывший товаровед, бранила Мусю с Дусей:
— Надо же соображать, какие помидоры сажать, в каждом килограмм! Как я такие лапти в банки укладывать стану?
Уже в октябре срубали капусту. Дуся с Мусей таскали увесистые кочаны, а младшая Танюшка, бывшая учительница литературы, по долгу службы привычная восхищаться природой, верещала сорванным школьной практикой голосом:
— Ах, береза вся в золотом уборе! Ах, в саду горит костер рябины красной!
Муся с Дусей со сбившимися с головы полушалками не обращали внимания на Танюшкино стрекотание.
И манерная Катюшка возмущалась:
— Мария, Евдокия, как вам не стыдно? Живете среди такой красоты и не замечаете ее.
Муся с Дусей роняли кочаны, столбенели, как громом пораженные. Катюшка читала им лекцию о благотворном влиянии умиротворенной природы на психику человека.
Муся, перекрестившись, облегченно вздыхала:
— Напужала ты меня, Катюшка, до смерти: мне ведь почудилось, что мы с Дусей машину сломали.
В машине, сверкая золотыми зубами, гы- гыкал Танюшкин муж, а в другой машине хохотали длинноволосые девицы.
Напоив, накормив и нагрузив тучных родственников, Муся с Дусей получали, наконец, передышку, а потом с нетерпением принимались ждать Гришеньку, самого совестливого братца. Раньше он весь отпуск проводил у них: то сено заготавливал, то дом перестраивал, то газ проводил. Но выйдя на пенсию и приведя свою дачу в порядок, бывший строитель все время до осени охранял урожай от грабителей.
Мишка, Катюшка и Танюшка всегда забывали старушкам привезти булку, и Муся с Дусей перед предполагаемым нашествием родственников с их домочадцами заранее припасали из сельмага мешок хлеба — ведь за стол садились человек пятнадцать.
Григорий же каждый раз, подъехав к калитке, выходил из машины, открывал багажник и выгружал сумки с хлебом, рыбой, сладкими пышками и ватрушками, которые его жена печь была мастерица. И теперь, услышав стук дверцы, Муся с Дусей с конца огорода, где они сгребали и жгли оставшийся бурьян, рысью бросились к брату, с двух сторон обняв его за руки, уткнувшись в плечи, дружно речитативом заголосили:
— Милый ты наш братка Гришенька! Наконец-то мы дождались нашего соколика! Всю-то ноченьку мы не спали! Да все солнышко наше поджидали! Встаньте, наши батюшка и матушка, проснитеся, на своего сыночка полюбуйтеся!
Григорий осторожно снимал старушек со своих рук, смущенно
уговаривал:
— Ну хватит, подумают, покойника привезли.
В доме Григорий за стол не спешил, проверял газовое отопление, электроприборы. Муся, сияя счастливым сморщенным загорелым личиком, крестилась:
— Слава тебе, Господи! Мы теперьча барынями живем.
— Барынями? — недоверчиво спросил Григорий. — А корову не продали. Стог сена стоит, опять надрывались.
Но на помощь ринулась Дуся:
— Как, Гришенька, можно без коровы? Либо Катюшка с Танюшкой осерчают... Ноне летом у нас поросенок сдох, оставил всех без мяса.
— На всю ораву не наработаешься. Знаю, как вы этого поросенка делите: задок Катюшке с Танюшкой, передок Мишке с Гришкой, а себе рыльце да копытца... Ладно, няни, я пока телевизор проверю.
Довольные и радостные Муся с Дусей заторопились на кухню жарить картошки и печь блинцы.
— Добрый человек наш Гриша, — молвила Муся.
— Знамо дело, на свежем воздухе работает, — подтвердила Дуся..