Проза

ЖУРАВЛИ
Очерк

Высоко в небе стая птиц летит косым углом. Их заунывный и крикливый плач несется над ле­сом. Четверо солдат смотрят в просветы деревьев. Это воен­ные разведчики: старшина Сергей Колосов, сержант Андрей Слободяник, ефрейтор Анвер Бикмансуров и рядовой Евгений Со­рокин.
— Журавли, — говорит Женя Сорокин. — С нашего Заонежья летят.
— Так кричат только наши жу­равли, башкирские. Сразу узнал своих. Видишь, меня заметили. Дают прощальный круг, — не со­глашается с Женей Бикмансуров.
— Смотрите. Делают круг. Точно твои журавли! Анвер! — удивляется Слободяник.
— Хватит. Пошли. Медлить нельзя, — командует Колосов.
Косяк журавлей летит на юг, а четверо разведчиков продвига­ются на запад.
По берегу тихой речки идут Настя Колосова и Сережа, ее сын. Они несут вязанки хвороста. Колосовы уходят все дальше от леса. Уже видны первые дома де­ревни на фоне неброского пей­зажа средней полосы России.
Тишину сентябрьского дня раз­рывает нарастающий крик жу­равлей. Сережа бросает вязанку дров и смотрит в небо, где ко­сым углом идет журавлиная стая.
— Мама, журавли! — кричит Сережа.
Настя медленно опускает на землю вязанку хвороста. Она выпрямляется, тянется к солнцу. Теперь это не уставшая женщи­на, а помолодевшая лет на двадцать статная девушка. Она беззвучно смеется, чуть прикры­вая глаза рукой от слепящего солнца.
— С фронта летят журавли. От папы летят журавли. О погибших кричат журавли, — не по-детски, словно старик, бубнит Сережа.
— Прекрати, слышишь, прекра­ти. Не каркай, Сережа. Не рви на куски мое сердце.

Снова Настя — состарившаяся раньше времени, женщина. Все лицо ее в слезах. Она прижимает руки к груди и падает на вязан­ку хвороста. Сережа стоит в недоумении. Он испуганно смотрит на мать, не знает, как поступить дальше.
Сын подходит к матери, опу­скается перед ней на колени.
— Мама, прости!
Настя гладит сына по голове.
— Пошли! — тихо говорит она.

Все дальше на юг улетают жу­равли. Уже еле слышен их про­щальный крик.
Настя пытается подняться с места, но не может. Она снова хватается за сердце. Плачет ти­хо, пряча лицо от сына.
— Тебе плохо, мама!?
— Ничего пройдет.

Вечерние сумерки. Разведчики уходят все дальше и дальше вглубь леса. Следом за ними маячат черные тени немецких солдат. Тишина нарушается вы стрелами. Тишина прошивается автоматными очередями.
Слободяник и Бикмансуров не­сут умирающего Сергея Колосо­ва. Женя Сорокин прикрывает отступление. Он перебегает от дерева к дереву, стреляет с рас­четом, экономя патроны.
— Стойте! Дайте дохнуть пол­ной грудью, — кричит Сергей Колосов.
Его опускают на землю.
— Долго не протяну. Слушай­те внимательно. Сведения в штаб доставит Женя. Позови, Анвер, Сорокина.
Бикмансуров уходит. Слободя­ник поправляет голову Колосова.
— Ты останешься за старшего. Вместе с Анвером будете при­крывать Сорокина. Прорваться, знаю, трудно. А прорваться нуж но. Наши сведения ждут там...
Колосов потерял сознание, а когда оно вернулось к нему, увидел перед собой Сорокина.
— Вот тебе сумка. Доставь в штаб. В сумке адрес. Побывай у моих под Воронежем...
— Как же?!
— Иди.

* * *

Черноземная Россия. Широкое поле тянется вдоль леса. Гене­рал Евгений Сорокин и тракто­рист Сергей Колосов идут поле­вой дорогой.
— Твой отец, Сергей, умер при мне. Сам своими главами видел. Он мне приказал доста­вить наши сведения о немецкой группировке в штаб. Андрей Слободяник и Анвер Бикмансу­ров погибли, прикрывая меня, а я отделался легким ранением. Сведения оказались своевремен­ными и ценными. Отвалялся в госпитале. Снова воевал. После войны приехал по отцовскому адресу, а вас на месте не ока­залось.
— Мать умерла. Меня отдали в детдом. После школы работал на Урале, а теперь опять снова в Орешино. Земля позвала!. Могила матери здесь, да и память об отце заставила вернуться сюда.
С криком плывет в небе косяк перелетных птиц. Они летят по вечному пути на юг.
— Журавли! — в один голос произносят Сорокин и Колосов.

Боровик, Ка. Журавли // Новая жизнь. - 1974. - 7 сент.