Проза

ГАЛКА
Рассказ

Александра Сергеевича Василевского предупреж­дали в сельсовете, где ему дали адрес бабульки, что хо­зяйка плохо слышит, и по­тому после нескольких по­пыток на повышенных тонах выяснить у нее как её зовут, он сделал вывод: "Глухо, как в танке... Надо смываться". Эти мысли все больше обу­ревали им по мере знаком­ства с атрибутами быта, вер­нее сказать с отсутствием та­ковых. Дрова, уголь, коло­дец, туалет во дворе и про­чие "прелести цивилизации" повергли его в шок. Взра­щенный в квартирных усло­виях улучшенной планиров­ки он и не подозревал о подобной убогости сущест­вования в стране развитого социализма. Думал, что это кошмарный сон, наважде­ние, сказочная прелюдия со старушкой у разбитого ко­рыта, которая должна по ма­новению волшебной палоч­ки превратиться в царские хоромы. Но сказка, как го­ворят, - ложь, правда, в ней сплошные намеки, на по­иски которых Александру Сергеевичу и предстояло по­тратить три года своей мо­лодости, вероятно, чтобы эту самую сказку сделать былью.
В школьный коллектив Василевский влился без ос­ложнений: с детьми ладил, коллегам конкуренции не составлял, в художественной самодеятельности участвовал, к действиям администрации не придирался.
Работал легко и непринужденно. Во второй половине дня приходил к бабушке и молча брался за любую работу по дому. Чинил незамыслова­тые бабкины приборы, что-то прибивал, навешивал, ма­стерил, приспосабливал, хо­дил за водой, дровами, на­сыпал в ведра уголь, очищал снег и пр. Причем все это Александр Сергеевич делал с энтузиазмом, вместе с бубулей и без лишних слов.
Разговаривали в крайнем слу­чае, так как приходилось кричать. Один надрывал го­лосовые связки, чтобы ба­булька хоть что-нибудь ус­лышала, а та говорила гром­ко как все плохо слышащие. Выручал язык жестов. К хо­зяйке иногда приходили со­седки и, наткнувшись на квартиранта, спрашивали дома ли Петровна. Так Александр Сергеевич узнаг отчество бабульки. Но мно­гие,  и школьные учителя, и учащиеся называли ее просто по имени – Галка.

Александру Сергеевичу не нравилась эта фамильярность - поэтому он уважительно обращался к старушке - Галина Петровна, давая понять этим деревенским как правильно обращение к старшим.

Долгими зимними вече­рами в маленьком, похожем на избушку на курьих ножк ах домике каждый занимался своим делом: учитель проверял тетради и писал планы на следующий день, а Галина Петровна молча что-нибудь вязала, штопала или раскладывала карты. В такие часы оба изредка поглядыва­ли друг на друга. Бабулька улыбалась, а Александр Сер­геевич никак не мог отде­латься от мысли, что Галина Петровна ему кого-то напо­минает, что где-то он уже видел этот образ с озорным, шкодливо-плутоватым в по­луобороте глазом, длинным крючковатым носом и, как бы с застывшим в постоянно открытом рту невысказанным вопросом. Иногда Александру Сергеевичу хотелось, чтобы Галина Петров­ка поговорила с ним, но та молчала. Он еще не был же­нат и поэтому не знал, ка­ким величайшим благом является молчание в доме хотя бы одной женщины.

Так незаметно в хлопотах и заботах прошло несколько лет. Александр Сергеевич женился на городской учи­тельнице и вскоре перебрал­ся на постоянное место жи­тельства в районный центр, где через какое-то время по­вышение при райнном отделе народного об­разования.

Как-то в один из празд­ников "День знаний" ответ­ственному работнику Васи­левскому предстояло выехать ту самую сельскую школу где он проработал первые годы после пединститута. Встретили его хорошо. Да и ему было приятно увидеться с людьми, с которыми он когда-то работал бок о бок. Некоторых своих бывших учащихся Александр Сергее­вич едва узнавал, настолько они повзрослели. Педагоги­ческий коллектив школы то­же изменился: кто-то ушел на пенсию, а новенькие, как и он когда-то, заняли их ме­сто. Пришедшие на празд­ник жители села приветливо улыбались представителю из района, а Александр Сергее­вич кивал в ответ головой и силился вспомнить, как зо­вут того или иного человека. Сам же он настойчиво искал глазами свою старушку-хо­зяйку, надеясь, что Галина Петровна жива и здорова и вот-вот заулыбается ему из толпы.

Кончился праздник. Но Александру Сергеевичу не хотелось уезжать из села. Он пешком прошелся по знако­мым ему улочкам, отмечая про себя изменения. А вот и ветхая хатенка Галины Пет­ровны. Но почему тропинка к дому поросла бурьяном, а окна заколочены досками? Неужели умерла или уехала?

— Здрасть, Ляксандр Сер­геич! Приехали? - услыхал позади себя женский голос Василевский. - Эт я, Матре­на. Вы, небось, меня запа­мятовали. Я тут поблизости живу. Умерла Ляксандра Петровна. Месяц, как схоро­нили. Не дождалась, видать. Про вас частенько говорила.
— Подождите, как вы ее назвали? — встрепенулся от мыслей Василевский. — Александра? Но ведь ее зва­ли Галина.

Да Бог с вами, Ляк­сандр Сергеич. Не Галина, а Галка. Нешто вы не знали, што это ее по улишному так звали, - скрывая улыбку по­яснила соседка, - уж дюжа покойная, царствие ей не­бесное, на эту птицу была похожа.

Василевский присел на скамейку у калитки и вспом­нил, как его постоянно му­чил вопрос, кого ему так сильно напоминала та забав­ная и бессловесная стару­шенция, передвигающаяся по земле как бы боком, се­менящей походкой, с озор­ными бусинками глаз и с вечно полуоткрытым ртом.

Александр Сергеевич улыбнулся, удивляясь той меткости сельских прозвищ, которыми издревле наделя­лись в России многие люди. Он удивлялся и своей наив­ности, и чванливой самоуве­ренности горожанина, по вине которой он так и не удосужился узнать настоя­щее имя человека, прожив­шего с ним несколько лет под одной крышей. Теперь он мог себе представить, как был смешон, когда демонст­ративно называл хозяйку Га­линой Петровной. Возмож­но, что окружающие из де­ликатности не поправляли его. В таком случае, может, оно и к лучшему, что Петровна плохо слышала.