ГУРМАН
Рассказ
Молодой сельский учитель Анатолий Демьянович блаженствовал за чашкой чая. Позади — напряженный рабочий день: уроки, строгий завуч, шум и топот учеников на переменах.
Анатолий Демьянович только что отобедал. А может быть, и отужинал — ведь было уже шесть часов вечера. Но учитель твердо был уверен, что это все-таки обед, поскольку перед этим он ел в семь утра. Ну, а поужинать планировал эдак поближе к полуночи. Но это не столь авжно. Главное, что обедом (или все-таки ужином?), приготовленным заботливой матерью Анатолий Демьянович остался доволен: наваристый борщ, вареники со сметаной и обожаемые им пирожки с ливером. Его мама была хохлушкой и знала толк в хорошей еде.
По всему телу и сознанию учителя разлилась сытая истома. Допивая ароматный цейлонский чай, он с сожалением вспомнил, что ему нужно навестить родителей одного из учеников: парнишка на потеху одноклассникам залез на парту, дотянулся до портрета Ломоносова и мелом подрисовал великому ученому пятачок и клыки...
Анатолий Демьянович осоловел от еды. Идти уже никуда не хотелось. Теперь ему казалось, что в школе он уже достаточно отчитал сорванца и больше такого не повторится. Но учитель был молод и принципиален: сказал ученику, что придет к нему домой — значит, придет.
Он надел курку, кепку и шагнул в промозглый ноябрьский холод. Семья юного «художника» жила неподалеку, всего через четыре дома. Анатолий Демьянович с детства хорошо знал его родителей, хотя близко общаться не приходилось. Они были уже немолоды. Любимый сыночек — последний среди пятерых детей.
Учитель тщательно очистил ботинки, постучался и вошел в дом. Глава семейства сидел за столом и, нацепив на кончик носа очки, чинил радиоприемник. Вид у неги при этом был очень умный и деловой. «Настоящий сельский интеллигент», — подумал Анатолий Демьянович.
— О-о-о, Толик к нам пришел! — обрадовался хозяин. — Заходи-заходи, гостем будешь.—Проходи, Анатолий, раздевайся, — суетилась родительница — Садись вот сюда.
Она вовсе не производила впечатления интеллигентной женщины: длинный ситцевый передник, проворные крестьянские руки, волосы, собранные в пучок и туго завязанные платком.
В соседней комнате мелькнула фигурка Вовки — того самого горе-художника. Анатолий Демьянович успел заметить его испуганную напряженную физиономию.
Глава семейства отложил свой приемник и снял очки. Супруга его устроилась на низенькой скамеечке напротив учителя: она очень его уважала, хотя, казалось, совсем недавно он мальчишкой гонял по улице с ее старшими сыновьями. Вдвоем родители Вовки стали интересоваться, как он поживает да здоровы ли родители. Анатолий Демьянович исправно отвечал на все вопросы.
— Ну, а как там наш оболтус? — осторожно спросила мать.
— Небось, опять наворочал чего? — предположил отец. — Раз учитель к нам пожаловал.
Анатолий Демьянович вспомнил испуганное Вовкино лицо и сказал:
— Что вы, Сан Саныч! И вовсе он не оболтус. Правда, хромает немного по математике, но вполне может подтянуться. Он старательный парень.
В дверном проеме снова мелькнуло лицо Вовки, благодарное и счастливое. Глаза его матери засияли в лучах морщинок.
— Ну, вот и замечательно! — громогласно порадовался отец. — А сейчас давайте вместе поедим.
— Нет-нет, спасибо, — поспешно отказался учитель. — Я недавно пообедал.
— Пообедал? — удивился Сан Саныч. — Ну, а сейчас поужинаем. И даже не пытайся отказываться.
— Да-да, — всполошилась хозяйка, — у меня такая картошка на сале вкусная.
— Да иди ты, мать, со своей картошкой! — бесцеремонно оборвал ее муж. — Нашла чем удивить!
Та обиженно поджала губы и удалилась.
— Вот знаешь, Анатолий, — говорил Сан Саныч, — Не все люди умеют есть, далеко не все. А вот я умею, — гордо добавил он. — И тебя сейчас научу.
«К чему это он? — подумал Анатолий Демьянович. — Думает, что я не знаю правил этикета? Но я считаю себя достаточно культурным человеком». Однако из вежливости он не высказал своих мыслей вслух.
— Я люблю еду здоровую и натуральную, — продолжал Сан Саныч, направляясь на веранду грузной, но твердой поступью.
«Ах, вот он к чему! — снова подумал учитель. — Что ж, этому и в самом деле нужно поучиться. Правильное питание очень важно для организма».
Вовка за стенкой прыснул в кулак.
...Сан Саныч вернулся с веранды с корзиной яиц. Не простые яйца: огромные, крапчатые — индюшиные!
Анатолий Демьянович не мигая смотрел во все глаза. Вовка за стенкой продолжал веселиться.
Сан Саныч взял большую миску и, разбивая яйца о ее края, в нее же их и выливал. «Хоть бы вымыл их что ли», подумал щепетильный Анатолий Демьянович, которому по наследству передалась материнская приверженность к чистоте.
Набив штук десять крапчатых яиц, Сан Саныч их круто посолил, поперчил. Мастерски очистил луковицу и, крупно порезав, высыпал лук туда же. Всё это он проделывал в полной тишине: был занят важным делом. Учитель тоже молчал — не мешал хозяину, лишь Вовка продолжал шепотом хихикать.
Это, скорее всего, какой-то гигантский омлет, — решил, наконец, про себя Анатолий Демьянович. Но он глубоко ошибался.
Отломав огромную горбушку хлеба, Сан Саныч прямо ею размешал содержимое миски. И откусил от горбушки громадный кусок, извазюканный в тягучей желтятине.
— Ну вот, — торжественно произнес он, — мое фирменное блюдо готово. Можешь отведать.
Он снова обмакнул хлеб в свое месиво и с наслаждением зачавкал. И даже застонал от удовольствия. Анатолий Демьянович с трудом сдерживал рвотные спазмы.
— Спасибо, конечно, — еле выдавил он. — Но у меня, знаете ли, на яйца аллергия.
— Жаль — разочаровался Сан Саныч. — Придется одному все съесть. Но ты приходи, я еще что-нибудь приготовлю. А пока вот тебе рецепт на скорую руку: когда ешь сало (при слове «сало» на душе учителя потеплело), всегда запивай его простоквашей. И никаких отложений холестерина, это я тебе обещаю.
Анатолий Демьянович побледнел от самой мысли такого сочетания продуктов, от возмущения и обиды за любимый деликатес, а также от брезгливости. Наскоро попрощавшись, он ушел.
Едва учитель вышел на улицу, его постигла жуткая рвота, не прекращающаяся до самого дома.
...Дома на кухонном столе красовалась роскошная яичница со шкварками, пожаренная матерью для любимого сына. Рядом на дощечке — аккуратно нарезанное сало с мясными прослоечками и тонкие ломтики свежего репчатого лука. Перед глазами учителя возникла большая миска с «фирменной» бурдой.
Подавив очередной приступ тошноты, он поспешно удалился из кухни и немедленно лег спать.
Р.S. Через годы эта история стала анекдотом в семье учителя. «Папа, — просят дочки-школьницы, — расскажи про индюшиные яйца. И хохочут, катаясь по полу.