Тесные узы свявывали автора знаменитой «Цусимы», «Соленой купели», «Морских рассказов» Алексея Силыча Новикова - Прибоя с литературной общественностью города города Усмани. Здесь в 1926 году он бывал у писателя Леонида Николаевича Завадовского.
Да, писатели были земляками, хотя их отличала и большая разница в возрасте (Новиков старше Леонида Николаевича на одиннадцать лет), и — совсем непохожие биографии. Алексей Силыч был родом из того же уезда Тамбовщины, что и Завадовский. Окончил сельскую приходскую школу, в двадцать два года призван на флот. В качестве матроса служил на Балтике, но затем как неблагонадежный переведен в Тихоокеанскую эскадру. Участвовал в Цусимском сражении и попал в плен к японцам. После освобождения вернулся в родное село, стал ездить в Тамбов и общаться с местными подпольщиками социал-демократами. Там познакомился с юным Завадовским, которого вскоре арестовали, осудили, отправили на каторгу и в ссылку.
В 1906 году Новиков написал и напечатал два очерка о Цусимском сражении. Но брошюру царское правительство сразу запретило, так как там содержалась «антигосударственная пропаганда». Начинающему литератору грозил арест, и он уехал в Финляндию. Оттуда в поисках работы перебрался во Францию, затем в Испанию.
На торговых судах работал матросом в Англии, а в 1912-1913 годах приехал в Италию и жил у М. Горького на Капри. С тех пор Алексей Максимович всячески опекал начинающего литератора и помогал ему осваивать нелегкое писательское ремесло. (Такое опекунство дало свои лоды: впоследствии Новиков прославился как автор романа-хроники «Цусима»).
В связи с амнистией, посвященной 300-летию династии Романовых, Новиков смог вернуться в Россию. С 1914 года в своих публикациях стал использовать псевдоним «Прибой».
В 1923 году, когда Алексей уже жил в Москве и имел репутацию профессионального писателя, они — после долгого перерыва — вновь встретились с Завадовским. Старые земляческие связи переросли в дружбу. Более опытный в делах литературной среды Новиков - Прибой взялся помогать Леониду Николаевичу: привел его к директору кооперативного издательства «Недра» Н.С. Ангарскому (Клестову) и, как чей правлении издательства, рекомендовал начинающего писателя.
Впоследствии, приезжая в Москву для общения с издателями. Задавадовский чаще всего останавливался дома у Алексея Силыча, а когда они были в разлуке, обменивались дружескими письмами.
Свою большую книгу рассказов «Вражда», вышедшую в 1926 году, Завадовский сразу же подарил Новикову-Прибою. На титульном листе он написал черными чернилами: «С любовью лучшему другу Алексею Силычу Новикову. Редкому товарищу, удивительному человеку — в память помощи и поддеруски на первых литературных шагах. Июнь 1926 г. Л. Завадовский»
В гостях у семьи Завадовских в Усмани.
К сожалению, письма Леонида Николаевича к Новикову-Прибою фонды Российского Государственного архива литературы и искусства, где отложилась большая часть архива Алексея Силыча, сданы не были. Можно предположить, что наследники Новикова-Прибоя (он умер в 1944 году) посчитали в сталинскую эпоху опасным хранить переписку своего отца с репрессированным писателем, и письма исчезли.
А в архиве Завадовского сохранились письма к нему Алексея Силыча. Они показывают, что отношения этих земляков строились не только на взаимном интересе двух писателей, но также на увлечении охотой.
Для Леонида Николаевича еще со времен сибирской ссылки охота стала не каким-то развлечением, баловством, а повседневной частью бытия, одним из необходимых источников существования. Конечно, в период жизни в Усмани охотничьи трофеи уже не играли столь важной роли в обеспечении его семьи продуктами питания. Но походы с ружьем по лесным угодьям Центрального Черноземья удовлетворяли, хотя бы частично, потребность в общении с живой природой. Поэтому в письмах Новикова-Прибоя Завадовскому мы встречаем и литературную тему, и, одновременно — заботы об организации очередной охотничьей экспедиции.
Мы приведем почти без сокращений писема Новикова-Прибоя за 1928 год. И хотя в них не очень много информации о литературной жизни того времени, зато читатель почувствует ту атмосферу дружеской доверительности, которая характерна для общения двух близких товарищей в периоды их разлук.
Вот первое письмо: «Дорогой Леонид Николаевич! Получил твою открытку. Очень рад, что ты наконец получил официальное извещение об уплате тебе 60%. Это все, что можно было сделать. Начинаю приготовляться к весенней охоте. Сейчас еду за припасами. Я состою членом Всеармейского военно-охотничьего общества.
Зимой была прекрасная охота — взято более 20 зайцев, из которых большинство русаков. Теперь поеду на глухарей-косачей.
Сердечный привет твоей семье. Твой А. Новиков-Прибой»
Как видим, это письмо не имеет точной датировки. По нашему предположению, оно написано в феврале-марте 1928 года, поскольку в нем идет речь о выплате Завадовскому аванса (шестьдесят процентов гонорара) за подготовленные к печати его рассказы «Волки», «Перевал», Вражда», «Полова». В течение 1928 года эти рассказы выходили в кооперативном издательстве «Недра» отдельными небольшими книжечками.
Второй текст Новикова-Прибоя выполнен на почтовой открытке. Скорей всего, Алексей Силыч отправил его для того, чтобы Завадовский не беспокоился в связи с долгим молчанием своего московского друга: «27.VIII.28 г. Шлю тебе и твоей семье привет из знакомого тебе Севастополя. Еду в Одессу, а оттуда прямо в Москву. Жму руку А. Новиков».
Третье письмо, отправленное уже из Москвы, содержит — вперемешку — и свои творческие новости, и какие-то детали столичной литературной жизни, а также информацию о подготовке к осеннему охотничьему сезону, прежде всего, об особенностях служебных собак. Алексей Силыч хорошо знал, что его усманский адресат — большой знаток этих умных животных.
«Спасибо тебе, дорогой Леонид, за письмо. Поручение твое выполню сегодня. Все некогда было. Достал, наконец, и я себе собаку. Породистый сеттер, возрастом 1 1/2 года, рыжий ирландец. Зовут его Райт. Сам разговаривает только на одном своем собачьем языке, а других понимает на трех языках — по- английски, по-французски и по-русски. Красавец и редкостного ума. Только что прошел трехмесячные курсы у егеря. Завтра или послезавтра едем с ним на охоту в Матвеевское. Не знаю, как он окажется на работе. Едет со мною и Петр Алексеевич. Ему должны привезти сеттера из Кирсанова. Едет нарочный за ним. Тот опытный пес — семи лет. Охота предвидится прекрасная. Хорошо было бы, если бы и ты присоединился к нам! Думаем пробыть в провинции недели две. «Соленую купель» я еще раз переписал. Не успел закончить каких-нибудь пять страниц. Вышло не-множко больше десяти листов.
Павел собирается на Север поехать, к Фридрексону. Надо. Иначе провалится он со своим романом. Толя поступил на электротехнические курсы в Москве. Дня через два приступают к занятиям. Что-то уже ничего не слышно об Иванове, Михаиле Алексеевиче? Я его рекомендовал здесь, он получил мандат и прямо уехал в Воронеус. Хотя бы одну строчку написал о себе.
Сейчас бегу за охотничьим провиантом. Сегодня суббота — могут закрыть магазин раньше.
Всего доброго. Привет Варваре Сергеевне и Димке! Жму руку.
А. Новиков-Прибой.
Вышел «Журнал для всех». 15/1Х-28 г.»
Следующее послание очень короткое — текст на зарубежной открытке: «Шлю привет тебе и всей твоей семье из Германии. Возвращаюсь в Москву, куда думаю прибыть через неделю. Пиши, как дела литературные.
Жму руку 14/ХII.28 год. А. Новиков-Прибой» .
И, наконец, последнее, самое большое письмо, где Алексей Силыч пишет подробно о московской литературной жизни и издательских делах:
«Дорогой Леонид Николаевич!
Прости, что так долго не отвечал на твое дружеское письмо.
Игоренок наш, наконец, поправился и уже третий день выходит гулять на улицу. Это очень нас обрадовало.
Благодаря его болезни я почти всю зиму ничего не писал. Так у меня и застряла «Цусима» на одном листе. А теперь — весна, тянет на охоту. Но я в свои места не поеду. Постреляю в Малеевке, а потом поеду на несколько дней в Дулево, где нахоусусъ с Сашей, испытанным старым охотником. А как у тебя обстоит дело насчет охоты? Куда думаешь поехать? В М.Т.П. недавно было общее собрание. Два вечера длилось это. Страсти настолько разгорелись, что писатели чуть не передрались между собою. Я избран председателем. Это мое большое несчастье: время отнимает. А главное — и в правлении продолжается борьба между двумя лицами — Артемом Веселым и Парфеновым. Сколько я их не мирил — ничего не выходит. Кто-то из них долусен будет уйти.
Изд-во «Недра» похоронили и справили по нем поминки с выпивкой. Все вышло так потому, что Николай Семенович был за границей, а Леонтьев не очень старался отстаивать.
«Бегство» идете «Новом мире» в апрельской и майской книжках.
Написал я еще предисловие к «Цусиме», ½ листа. Пойдет в «Красной ниве», как отдельный рассказ. В предисловии этом рассказываю, как пропал мой цусимский материал, и как он потом нашелся через двадцать два года. Упоминаю и твою фамилию.
В редакции «Нового мира» жаловалисъ, что они написали тебе письмо, и что ты ничего им не ответил.
Что пишешь теперь?
Привет ото всех нас тебе, Варваре Сергеевне и Димке.
Жму руку. А. Новиков-Прибой».
Письмо не датировано, но можно предположить, что оно написано, судя по некоторым событиям литературной жизни, ранней весной 1929 года.
В его тексте упоминаются:
а) «Игоренок» — младший сын Новикова-Прибоя;
б) «Николай Семенович» — Н.С. Ангарский, директор издательства «Недра»;
в) «Леонтьев» — технический редактор этого издательства.
Письме хранятся в фондах Усманского краеведческого музея.
Николаев, К. Гений русского рассказа: жизнь и творчество Леонида Завадовского. – Воронеж, 2014. – С. 54 – 60.
В Усмани Алексей Силыч познакомился с заведующим второй школой Иваном Давыдовичем Перевозом. Покоренный педагогическим талантом Ивана Давыдовича. Новиков-Прибой привез из Москвы в Усмань своего старшего сына Анатолия и отдал его учиться в школу своего знакомого.
Надо сказать, что в этой школе с большим успехом проходили литературные вечера. Со сцены звучали стихи Пушкина, Лермонтова, Некрасова. Бедного, ставились пьесы Горького. Чехова, Островского.
Гостем учащихся был и Новиков – Прибой.
Вскоре Алексей Силыч, живя в Усмани, в письмах к жене сообщает об успехах сына в учебе, с теплотой отзывается об Иване Давыдовиче.
В апреле 1928 года писатель приехал в Усмань вместе с женой Марией Людвиговной и младшим сыном Игорем. Они навестили директора школы, чтобы поблагодарить его за сына. Алексей Силыч подарил старому учителю свое собрание сочинений в пяти томах, только что выпущенное издательством «Земля и фабрика». На каждом томе — автограф писателя. Вот некоторые из них: «Ивану Давыдовичу Перевозу на добрую память о наших встречах и беседах», «Дорогому Ивану Давыдовичу Перевозу в знак искреннего расположения», «Дорогому Ивану Давыдовичу Перевозу с любовью...». А Новиков-Прибой. 7 04 28 г.»
Все эти книги с автографами писателя хранятся у дочери педагога Натальи Ивановны.
В, ЕЛИСЕЕВ, краевед.
Елисеев, В Автографы Новикова – Прибоя // Новая жизнь. – 1991. – 17 авг.