У каждого человека есть своя малая родина. Это место, где он родился и провел первые годы жизни. Моя малая родина - это большое русское село Березняговка, расположенное в самом центре России, в 30 км. от старинного городка Усмань Воронежской (ныне Липецкой) области. Село тянется на 7 км по обеим берегам речки Байгора, которая берет своё начало где-то под Воронежем и, петляя среди пышных хлебов и лугов, спешит куда-то на север.
Люди испокон веков селились поближе к воде. Поэтому Березняговка в своем очертании повторяет извилины речки. Байгора - небольшая речка. Летом в некоторых местах ее может перепрыгнуть взрослый человек. В летний зной она становится раем для деревенских детей и скота, который пасется по ее берегам. Зимой ее не видно. Она тихо спит, укрытая льдом и сугробами снега. Другое дело весной, когда талые воды хлынут в нее с окрестных полей, логов и лощин. Речка словно становится на дыбы.
Вдруг разольется широко, затопит прибрежные луга и огороды и с шумом и грохотом мчится вперед, оставляя на пути огромные льдины, пахнущие рыбой и водорослями.
В это время жители села выходят из домов на берега речки, радуются весеннему солнцу, смотрят на бурное половодье и обсуждают предстоящие крестьянские дела. Больше всех радуются дети, уставшие от долгого глухозимья. С криком и визгом гоняются они друг за другом, играют в лапту, толкаются и падают.
Во время половодья в местной школе, расположенной на левом берегу речки в центре села, обычно объявляли весенние каникулы. В это время все мосты и переходы через речку затоплялись, и ребята с правого берега не могли попасть в школу. Спустя много лет через рёчку будет построен современный мост, и весенние каникулы в школе больше не станут связывать с половодьем.
Вокруг села бескрайние черноземы. Поля ровные как стол. Когда на селе появились первые тракторы, мы часами смотрели на это чудо. Смотрели, как они ловко пашут землю. Уйдет трактор куда-то за горизонт и только через полчаса, сделав круг, возвращается обратно. Как мы, деревенские мальчишки и девчонки, завидовали трактористам. Как нам хотелось не то что прокатиться, а хоть чуть-чуть посидеть на тракторе или хотя бы постоять возле него.
Основным занятием жителей села всегда были выращивание зерна и скотоводство. Жирные черноземы давали хороший урожай. Бывали и неурожаи из-за засухи. В засушливые годы жители села устраивали крестные ходы на поля и молили Бога, чтобы он ниспослал дождичка. Сеяли крестьяне в основном озимую рожь, просо, овёс, картофель, свеклу и другие культуры. Озимая рожь, как правило, давала высокие и устойчивые урожаи. Мой дедушка (по отцу) в урожайные годы собирал до 75 центнеров ржи с десятины. Часть зерна шла на продажу, так как надо было купить кое-какой инвентарь, посуду, керосин, одежду, обувь и т.д., а остальное зерно шло на пропитание семьи и на корм скоту. Лугов, где можно было бы заготовить сено для скота, практически не было. Все земли были распаханы. Поэтому зимой скот кормили резаной соломой, перемешанной с мукой, овсом, свеклой, картофелем и разными пищевыми отходами. Летом скот пасли по берегам речки в так называемых "низах", а также в логах, лощинах и других местах, непригодных для земледелия. Но таких земель было мало.
В конце 19 и начале 20 веков в Березняговке насчитывалось от пятисот до шестисот крестьянских дворов. Всё село практически состояло из двух улиц, расположенных по обеим берегам речки. Но отдельные части села всё же имеют свои названия.
При въезде в село начинается улица Садовая. Раньше здесь был большой барский сад. Сада давно нет, а название улицы осталось. Центр села назывался Яковлево, а за ним следуют Новосельцы. Это всё на левом берегу речки. На правом берегу улица Заречная (или просто Заречка) и Прибытки. Прибытки, в свою очередь, имеют два конца - Кузькин конец и Ефанов конец. Центральная часть Прибыток напоминает подкову. Внутри этой подковы целинная земля. Это выгон для скота. В летнее время на выгоне пастухи собирают стада коров и овец, перед тем как погнать их на пастбище. К вечеру они возвращаются обратно на выгон. Здесь скот разбирается по дворам. И так каждое лето, и каждый год.
К Прибыткам относятся и Солонцы. Это около двух десятков дворов, расположенных на самом берегу речки в тылу центральной части Прибыток. Через речку напротив Солонцов Новосельцы. Это уже северные окраины села.
На Солонцах речка делает крутой поворот. Это место называется Большой угол. А еще там есть Терехина кручь. Это название она получила потому, что здесь когда-то стоял домик хозяина, которого звали Терентий Никитович (или просто Тереха). Хозяина и его домика давно нет, а название Терехина кручь сохранилась до сих пор. Я помню дядю Тереху. Как-то мы идем с мамой на речку. Стоял жаркий летний день. Дядя Тереха косит у дома траву. На ногах у него валенки. Мама спрашивает: «Не жарко ли косить в валенках». А он отвечает: "Не жарко. С пару кость не ломит".
При этом он сказал еще кое-что. Эти слова я здесь приводить не буду.
Слова дяди Терехи "с пару кость не ломит" я иногда произношу и ныне, когда мне говорят, что слишком тепло одет. Но подлинным автором этих слов, безусловно, является дядя Тереха.
Большой угол и Терехина кручь всегда были излюбленными местами жителей Прибыток. В летнее время, когда крестьяне работают от зари до зари в поле и на огородах, величайшим наслаждением было выкупаться в теплой речной воде. Поэтому при заходе солнца на речке всегда было много взрослых мужчин и женщин. Мужчины и женщины купались, как правило, в разных местах. Ну, а дети пропадали на речке почти целый день. С утра до вечера слышны были там их смех и звонкие голоса. Часто бывал там и я. Тоже купался и учился плавать. Однажды я решил, что уже научился хорошо плавать и сказал ребятам, что переплыву на другой берег Большого угла. Ну и поплыл. Едва достиг середины, как почувствовал, что силы мои иссякают. С величайшим трудом, захлебываясь и задыхаясь, дотянул до другого берега. Обратно перешел речку в брод в другом месте. Если бы случилась беда, и я стал тонуть, то помочь мне было бы не кому. На речке были такие же, как и я дети.
Солонцы, Большой угол и Терехина кручь были для жителей Прибыток своего рода курортной и санитарной одновременно. С малых лет я полюбил свою речку, и любовь эта осталась навсегда. Жизнь потом сложится так, что я почти 14 лет проживу на берегу моря. И все эти годы я мечтал хоть разок выкупаться в своей родной речке. Даже теперь, спустя много лет, мне часто снится моя малая родина и милая речка. Я все собираюсь куда-то от них уехать, но ни как не могу этого сделать. Видно правду в народе говорят: «Где человек родился, там он и годился".
Прибытки расположены как бы на задворках села. Сразу от домов начинаются бесконечные поля. Здесь большинство жителей почему-то носили фамилию Прибытков. По этому поводу ходила такая легенда. После отмены крепостного права в России всем крестьянам стали давать официальные фамилии. Вызывает волостной писарь какого-либо крестьянина к себе и спрашивает, на какую фамилию записать его. Неграмотный крестьянин отвечает: "Не знаю". Тогда писарь спрашивает крестьянина, где он живет. Тот отвечает, что на Прибытках. "Вот и хорошо, - говорит писарь. - Теперь твоя фамилия будет Прибытков". Прошло много лет и теперь трудно сказать стоит или не стоит верить этой легенде. То ли фамилии произошли от названия местности, то ли местность получила название от фамилий, проживающих там людей. Мой дедушка (по отцу) тоже жил на Прибытках и носил фамилию Прибытков, хотя его семью местные жители часто называли не по фамилии, а по уличному прозвищу "гарасины". Подобные прозвища были у многих жителей села.
Видимо это отголоски прошлого, когда крестьяне не имели официальных фамилий или просто так было удобнее общаться при наличии большого количества однофамильцев
И так, мой дедушка по отцу - Прибытков Никанор Петрович родился в селе Березняговка где-то около 1870 года и моя бабушка по отцу - Прибыткова Прасковья Ефтеевна примерно одного возраста с дедушкой тоже уроженка этого села.
У них был обычный крестьянский дом. По тогдашним временам и по сравнению с другими это был хороший дом под железной крышей. Если на доме была железная крыша, то считалось, что в нем живет состоятельный хозяин. Большинство домов на селе были крыты соломой.
Дедушка был мастер на все руки. Он был и каменщик, и плотник, и бондарь, и слесарь. Сам делал кирпич, и сам строил свой дом. На селе он слыл, как хороший хозяин, и многие к нему шли за советом. Дедушкин дом состоял из двух половин. Одна была кирпичная, а другая из самана. Саманная половина - это сени и кухня. На кухне были русская печь и большой стол с двумя лавками. Над столом полочка с тремя иконами, убранная расшитыми рушниками. Кирпичная половина - это спальня или как ее еще называют горница. Вход в нее был через сени и кухню. Из сеней был выход во двор и на огород.
В горнице были только кровати, вешалка для выходной одежды и сундук. Другой мебели в доме не было.
За домом была рига, где хранились топливо и корм для скота, а перед домом саманная мазанка и амбар для хранения зерна и других продуктов. За выгоном на пригорке стояли две мельницы. Одна их них была дедушкина.
Полновластной хозяйкой в доме была бабушка - властная, а порой жестокая женщина.
У дедушки с бабушкой было восемь человек детей – три дочери и пять сыновей. Старший сын Иван. За ним следовали дочери: Елена, Надежда, Мария и сыновья: Василий (мой отец 1902 г.), Егор, Григорий и Алексей. Всю эту большую семью судьба разбросает в последствии по разным уголкам страны.
Иван со своей семьей уехал куда-то на юг. У него было двое детей. Во время войны, переправляясь через реку, Иван утонул.
Егор, Надежда и Григорий уехали в город Шахты. Их судьба мне неизвестна.
Мария, со своим внебрачным сыном Ваней, вышла замуж, и потом у нее появились еще дети. Умерла в возрасте 83-х лет.
Елена со своей семьей уехала на станцию Дрязги, что между Грязями и Усманью.
Отец мой - Прибытков Василий Никанорович умер в январе 1961 года и похоронен на кладбище в селе Грачевка.
Алексей самый младший из детей дедушки и бабушки. Женился он в возрасте 18 лет. Это был сильный и красивый мужчина. Он словно чувствовал, что ему жить не долго. Примерно в возрасте 25 лет он сильно заболел и поехал в Шахты к братьям, чтобы подлечиться, но там и умер. Осталась жена и двое ребят. С ними и дожили свой век дедушка и бабушка. Они скончались в 1945 году. Сначала бабушка, а потом и дедушка. Их могила на самом краю глубокого лога. От нее открывается вид на широкие просторы ближайших полей и села. Недалеко от дедушки и бабушки могила тети Маши (сестры отца).
Но всё это будет потом. А теперь вернемся вновь на Прибытки к началу 20-х годов XX века.
Примерно в 1920-1921 г.г. мой отец женился на моей маме. Моя мама Прибыткова (Батурина) Мария Петровна родилась в селе Березняговка в 1900 году. Ее родители: отец - Батурин Петр Тимофеевич (1877-1940) и мать - Батурина Варвара Еврасьевна (1877-1930). Жили они в небольшом домике у моста на самом краю глубоком лога, почти в центре села, близко от сельской церкви. Бывая у бабушки Вари в возрасте 5-7 лет во время половодья, я со страхом смотрел в окно и видел, как у самой стены дома с грохотом проносится бурлящий поток воды и где-то в огородах вливается в вышедшую из берегов речку.
Дедушка Петя, бабушка Варя и все, проживающие в доме, были исключительно добрыми и душевными людьми. В голодное время как могли, поддерживали нас. В длинные, зимние вечера к ним в дом часто собирались люди, чтобы пообщаться и, привернув фитиль в лампе (чтобы зря не жечь керосин), рассказывали разные страшные истории про колдунов, ведьм, покойников, разбойников. Я в это время обычно находился на палатях и слушал, принимая за правду всё услышанное. После этого долго не мог заснуть, слушая, как в печной трубе воет ветер.
Да что я. С мамой однажды произошел конфуз. Ночевали мы с ней в ее родительском доме. Накануне вечером кто-то рассказал, что сам видел, как колдунья превратилась в свинью. Утром бабушка Варя послала маму в колодец за водой. Вскоре мама возвратилась с пустыми ведрами. Бабушка спросила, почему ведра пусты, а мама ответила, что у колодца ходит свинья. После этого над мамой долго подшучивали ее братья.
Все в этой семье были добрыми и веселыми людьми, готовыми поделиться последним с теми, кто нуждался в чем-то. Они были прямой противоположностью дедушке Никанору и бабушке Параше.
У моей мамы было пять братьев. Старше ее Иван и младше - Владимир, Дмитрий, Михаил и Григорий. Судьба у родственников мамы сложилась по-разному.
Дедушка Петя воевал в первую мировую войну, а в 1940 году погиб, охраняя колхозный хлеб. Его завалило скирдой, под которой он спал.
Бабушка Варя умерла в возрасте 53-х лет.
Дядя Ваня (1897-1962) прошел две войны, похоронен на кладбище в Березняговке. Там же похоронен и дядя Володя.
Дмитрий пропал без вести во время войны.
Михаил - кадровый военный. Во время войны, будучи раненым, попал в плен. После войны приезжал навестить родных, а затем уехал и исчез бесследно.
Дядя Гриша жил и работал в Березняговке. После тяжелой болезни умер в 1980 году. Похоронен на кладбище в Березняговке. Там же похоронены дедушка Петя, бабушка Варя и моя мама. Все они покоятся на тихом деревенском погосте в одном ряду, который называют рядом Батуриных. Все они словно живые встают перед глазами. Вечная им память.
Выбор моего отца встретили в штыки в доме его родителей и особенно бабушка Параша. Они считали, что отцу рано жениться, так как предстояла служба в армии (тогда на военную службу брали с 21 года). Кроме того, мама была из небогатой семьи и, следовательно, не равна по статусу. Но отец настоял на своем и женился вопреки воле родителей. Вскоре у мамы родился мальчик. Назвали его Алексей, но он умер в грудном возрасте.
В ночь с 16 на 17 октября 1923 года родился я. Как мама говорила на третий день Покрова. В 1925 году родился брат Николай, а в 1928 году брат Валентин.
Никаких врачей и фельдшеров в деревне не было. Всем заправляли бабушки-повитухи. Дети рождались и умирали. Практически никакой медицинской помощи не было. Выживали наиболее крепкие, а затем они росли как придорожная трава. Это были в полном смысле слова дети природы. Посильный труд с ранних лет, солнце, воздух и вода закаляли их. Крестьянские дети росли неприхотливыми, трудолюбивыми, смышлеными и послушными.
Крестьянские семьи были, как правило, большими. Редко в какой семье было менее 4-х детей. В большинстве больше. Не была исключением и семья моего дедушки. До 1929 года в доме родителей отца жили 12 человек (т.ч. четверо маленьких детей): дедушка с бабушкой, тетя Маша с внебрачным сыном Ваней, дяди: Егор, Григорий, Алексей и, непосредственно, наша семья из пяти человек. Всем в доме заправляла бабушка, а поскольку моя мама была единственной снохой и при том нелюбимой, то ее жизнь в эти годы была хуже, чем у золушки.
Когда отец был дома, то он, как мог, защищал нас от произвола родителей, сестры и братьев. Как только отец куда-либо уезжал, все в доме разными способами давали понять моей маме, что мы здесь лишние и чужие. Бедная мама. Я до сих пор удивляюсь, как она могла всё это выдержать и набраться терпения. А ведь ей в те годы не было и 30 лет.
Все домашние дела вели в доме женщины. А их было всего трое. Включая бабушку и ее любимую дочку Машу. С утра надо было подоить коров, приготовить еду на всю семью, убрать дом, испечь хлеб, постирать. Зимой женщины пряли и ткали холсты, а летом вместе с мужчинами работали в поле и на огороде.
В памяти сохранился такой случай. Как-то летом бабушка с дедушкой остались дома, а все остальные (кроме детей) отправились в поле на прополку проса. Взяли с собой еды и деревянный жбан с водой или квасом. Придя на место, каждый взял себе полоску и погнал ее к другому краю поля. Пройдя свои полоски все, кроме мамы, отправились под кусты отдохнуть, а маме сказали, что у нее есть еще трое едоков и, в связи с этим, ей надо дополнительно пройти еще 3 полосы. Только после этого они снова приступят к работе. И снова все одну полоску, а мама четыре.
Так мама и работала весь день, не разгибая спины под палящим солнцем, а к вечеру едва дошла до дома, где ее ждали голодные дети. И так было во всём. Отца в это время в доме не было. В конце концов, по совету бабушки, однажды дедушка погрузил всех нас в сани и отвез к родителям мамы.
Вскоре вернулся отец, а нас в доме нет. Он устроил грандиозный скандал родителям и забрал нас обратно. Бабушка немного притихла, но для отца и мамы стало ясно, что больше в доме родителей оставаться нельзя.
Распорядок в доме у дедушки был такой. Ближе к вечеру, зимой и летом приносили из риги в дом много соломы и разбрасывали ее прямо на полу в горнице. На нее бросали кое-какую постель. На эту постель ложились спать все дети, живущие в доме. Взрослые спали кто на кроватях, кто на лавках, кто на печке, а кто тоже на полу. Рано утром солому с пола собирали и топили ей русскую печь. Все жители дома готовились к завтраку. Затем все взрослые, помолившись, садились за большой стол на кухне. На стол ставили большой двухведерный чугунок с картошкой, сваренной в мундире, и все сидящие за столом брали из чугунка картошку, очищали ее и ели, запивая квасом. После окончания завтрака оставшуюся картошку все вместе очищали и бросали в другой чугунок. Ее потом помнут, зальют молоком и поставят в печь. Это будет второе блюдо на обед, а на первое будут щи. Вечером будет пшенная каша с молоком.
Детей кормили отдельно от взрослых. Это распоряжение бабушки. Дедушка и бабушка питались отдельно от всех.
Бабушка была набожной женщиной. Она требовала, чтобы все в доме строго соблюдали посты. Но трудно было поститься молодым мужчинам, занимающимся тяжелым крестьянским трудом. А на чердаке, соблазняя всех, висели туши свиного сала. Как-то бабушка вышла из дома. Дядя Алексей попросил меня посмотреть за ней, а сам залез на чердак и отрезал кусок сала. За соучастие и молчание поделился со мной кусочком.
Когда наступала пасха, стол ломился от мяса, яиц, сала, творога, сметаны, масла. После окончания службы в церкви все садились за стол, разговлялись кусочком кулича и после этого пировали, что называется, от пуза. Потом долго у всех болели животы.
У меня с Пасхой связаны свои воспоминания. Как-то в один из таких праздников был теплый солнечный день. По всему селу разносился звон церковных колоколов. Женщины в белых платочках и мужчины, приодевшись, спешили к обедне. Все говорили друг другу слова: "Христос воскрес! Воистину воскрес!". Дедушка и бабушка тоже собирались в церковь. По этому случаю, дедушка запряг в дрожки жеребца, чтобы проехать по селу с шиком, людей посмотреть, и себя показать.
У дяди Алеши на окне лежала балалайка. Только бабушка с дедушкой направились к выходу, я случайно ударил по струнам балалайки. Бабушка услышала и со словами: "Пралик тебя расшиби! Обедня еще не отошла, а он что делает окаянный!". Схватила веник и обрушила его на меня. Я как ошпаренный выскочил на улицу.
Как-то тоже на Пасху мама решила повести меня в церковь. По пути мы зашли к бабушке Варе. Меня хорошенько отмыли, причесали, одели новую рубашку, подпоясали шелковым шнурочком. Придя в церковь, я увидел много народу и почему-то испугался. Пока мама ставила свечи, я сбежал к бабушке. Бабушкины соседи видели, как я убежал, и сказали об этом маме. Когда она пришла после службы к бабушке, то немного пожурила меня.
С новой рубашкой мне не повезло. Как-то туманным осенним утром (кажется на Покров день), я вышел на выгон и увидел как пастух, собирая стадо коров, разложил небольшой костер. Я подошел и попросил у него уголька. Он согласился и со смехом предложил мне подставить подол рубашки. Что я и сделал. Он бросил мне в подол рубашки несколько углей, рубашка прогорела, угли выпали, и я, плача, пошел домой. Бабушка, как обычно, меня отругала, а мама погладила по голове и сказала, что купит другую рубашку. После таких слов мамы я успокоился. Несмотря на трудную жизнь в доме родителей отца, для нас она всегда была доброй, нежной и ласковой мамой. Я любил ходить с ней на речку. Как сейчас вижу себя с ней. Идет она и несет на рогаче (ухвате) бельё. Высокая, молодая, весёлая и что-то говорит мне. И я радуюсь, что со мной рядом мама, что хорошая погода и с нами бежит моя любимая собачка по кличке Волчок. Идем под Терехину кручь полоскать белье. Там удобно. Речка бежит быстро и быстро уносит мутную воду. Мама полощет бельё, а я играю с собачкой. После этого мы опять вместе идем домой.
В деревне, особенно в глубине России, жизнь тогда была нелегкой. Большинство сельских жителей были неграмотными. Ни электричества, ни радио, ни кино, ни газет и журналов, ничего этого не было. После тяжелого крестьянского труда люди находил утешение и разрядку в алкоголе, а затем, устраивали драки стенка на стенку. Бывали случаи, когда калечили или, даже, убивали людей. Чаще всего это бывало на прощеное воскресенье. Подравшись, люди просили прощенья друг у друга и затем снова вместе шли пить самогон или водку. После, целый год обсуждали это событие во всех подробностях.
У нас на Прибытках один мужик пьяным свалился в речку с Терехиной кручи. Его оттуда тащили с помощью кочерги. Долго потом судачили об этом, а пострадавший чувствовал себя героем.
Дети на селе, особенно в летнее время, практически были представлены сами себе. Все взрослые, с раннего утра и до позднего вечера, проводили в поле, а дома оставались одни дети. Старшие присматривали за младшими. Мы были еще маленькими и за нами, кроме мамы, присматривать было некому. В возрасте 7 лет я уже самостоятельно ходил на речку вместе другими деревенскими ребятами. Там всегда было много детей. На берегах речки я набирал куски вязкой глины и дома лепил из нее разные фигурки и делал свистушки. О том, что где-то есть другой мир, я только слышал от взрослых, но своего понятия о нем не имел. Вскоре мне пришлось лично познакомиться с этим миром. Но об этом речь пойдет ниже.
В 1929 году отец решил оставить дом своих родителей и уехать в Сибирь. Где-то там, в верховьях большой сибирской реки Енисей, в Хакасии, жил кто-то из знакомых отца. Приехали мы на станцию Абакан, а затем около 100 верст ехали на лошадях. Кругом полупустыня и горы. С трудом можно добыть воды. Приехали в село, название которого точно не помню (кажется Троицкое). На все село один родник.
Посреди села небольшое соленое озеро, а кругом горы и тайга. В тайге действовали многочисленные банды, которые свободно уходили за границу в Монголию, так как граница был совершенно открыта. Советская власть только начинала устанавливаться, и отца назначили секретарем сельсовета. Однажды бандиты пытались застрелить отца. Узнав об этом, мать стала настаивать на возвращении домой в Березняговку. А тут еще пришло письмо с известием, что умерла бабушка Варя. В доме Батуриных остались одни мужчины.
И вот однажды ночью, тайком, с оружием и охраной, мы выехали из села на станцию Абакан, а оттуда в Березняговку. Ехали более двух недель. В вагонах вместо откидных полок были обычные сплошные нары.Доехали благополучно. В Сибири мы были около года. В Березняговку приехали в 1930 году. В доме родителей отец и мама больше жить не собирались. Дедушка отделил нам часть огорода, а под жилье для нашей семьи было решено оборудовать мазанку, стоящую напротив дедушкина дома. Сложили в ней русскую печь, сделали потолок, поставили стол и кровать. Пол был земляной. Общая площадь мазанки была менее 20 квадратных метров. В ней стала жить наша семья из пяти человек.
Отец не очень стремился к занятию сельским хозяйством. Он был довольно грамотным (по тем временам) человеком. Где-то в пределах нынешних семи классов. Да и здоровье у него было неважное. Еще в детстве, во время сильного ветра, его родной дядя, стремясь спасти мельницу, бежал на горку вместе с моим отцом. Он был еще совсем мальчиком, и дядя просто запалил его. С тех пор у отца стали болеть легкие. Мама в шутку называла его "задвохлик". Поэтому отец работал то учителем, то счетоводом, то кассиром. Зарплата у него была в пределах 70 рублей в месяц. По тем временам это были неплохие деньги. А всю мужскую работу в доме и на огороде по-прежнему делала мама. Сколько тягот, забот и незаслуженных обид выпало на долю этой простой русской женщины. Ни разу и никто не слышал от нее жалоб или упреков. А после смерти бабушки Вари она взвалила на себя еще заботу о своём отце и братьях. Она теперь была единственной женщиной в семье родителей. Вечная память тебе, моя дорогая и любимая мама. Спасибо тебе за всё, что сделала для меня и моих братьев!
В конце 20-х и начале 30-х годов на селе всё зримее и зримее начали проявляться признаки нового. Уже не удивлялись появлению тракторов и автомобилей. На село стали привозить кинофильмы. Вначале привозили немые. Поскольку многие были неграмотными, киномеханик сам громко читал титры, появляющиеся на экране. Он же и вручную крутил кинопроектор. Свет на проектор поступал от динамо машины, которую по очереди крутили вручную сами зрители и, прежде всего, дети-подростки.
Потом появилось звуковое кино. Здесь уже свет поступал от специального движка. Первым таким фильмом для меня был фильм "Дубровский". На меня он произвел огромное впечатление. Думаю, не только на меня. Клуба не было. Им была какая-нибудь лужайка. Экран вешали на стену дома или сарая, а зрители сидели прямо на траве или лавках, принесенных из ближайших домов. На просмотр фильмов приходили и стар и млад. Потом долго обсуждали увиденное.
Чувствовалось, что в стране все больше и больше уделяется внимания просвещению народа. Появились первые "ликбезы". Это своего рода курсы по ликвидации неграмотности среди взрослых.
Вскоре стали открываться неполные средние школы (НСШ). Появилось решение правительства о всеобщем обязательном образовании населения.
В центре села была небольшая земская школа. Она никак не могла вместить всех подлежащих обучению детей. Поэтому было принято решение обучать там только 5-7 классы, а для младших классов открыть начальные школы непосредственно по месту жительства учащихся. Решено было открыть такую школу и на Прибытках. Но где взять помещение для школы? К этому времени дом родителей отца значительно опустел. Вот там временно и разместили школу, а учителем назначили моего отца. В первый класс этой школы пошел и я в возрасте восьми лет. Это было осенью 1931 года.
Поскольку было много неграмотных детей, то в первый класс записали детей от 8 до 15 лет, а две девочки Вера и Маша выглядели совсем невестами. Им, вероятно, было более 15 лет. Отец мой ,конечно, не педагог и учил нас так, как учили его. Учил читать, писать и считать, решать несложные задачи. Один букварь был на двоих и две тетрадки на зиму. И, несмотря на это, надо было видеть, с какой жадностью и старанием учились крестьянские дети.
В 1935 году я закончил 4-й класс с отличием и пошел в 5-й класс неполной средней школы, что была в центре села примерно в двух километрах от Прибыток. Ныне в этом здании магазин.
А чуть позже я навсегда расстался с моей малой родиной, милыми моему детскому сердцу Прибытками с их заповедными уголками, с милой речкой, с друзьями детства, с полями у самых домов, с высоким небом и домом, где я родился. Через 65 лет я вернулся туда и почти ничего не узнал. Люди и время изменили всё, что так дорого было детскому сердцу. Дедушкин дом показался мне каким-то маленьким и вросшим в землю. Много домов вообще исчезли с лица земли, хотя есть и новые дома, которые лучше дедушкина. В домах электричество, газ, радио и телевидение. Это уже другие Прибытки. И только речка, журча, по-прежнему спешит куда-то на север. Но веселых детских голосов на ней не слышно.
Прощай моя милая малая родина!
Прощай родина моего детства!