УСМАНЬ
Наш край, с рожденья первых сёл,
Всегда России был частицей:
Воронеж, Белгород, Орёл —
Славянские глаза и лица.
В дружинах первых воевод —
Бояре, русские казаки.
И в нас теперь их кровь живёт
И помнит степняков атаки
Да башни храма над; рекой,
Татарский вал, с ним тын дубовый,
Сражений древних непокой,
Поставленный здесь город новый,
Что рубежи страны хранил,
Сражался в битвах с крымчаками,
Всё дальше к югу степь теснил,
Возвёл кресты под облаками
Собора, золотых церквей
С сосновым и смолистым духом..
Медвяной горечью полей
Он полнился и ратным слухом
О славе новых дел, побед,
Здесь служба шла сторожевая,
Хранил Московию от бед,
Легенда помнит то живая.
Но всё ж предания хранят
И более седое время,
Последних половцев закат
Да ожиданий чьих-то бремя.
Когда-то дикая земля
Не знала изб, садов, селений,
Луга лежали, не поля,
За чередою поколений,
Стояли мглистые леса
С дубравами, сосновым бором,
Лишь птичьи жили, голоса
В безлюдье этом над простором,
Случайных бортников шаги
Порою слышались на тропах,
Камыш, озёрный сон куги,*
И ясеней чуть слышный шёпот.
Река без имени несла
Прохладу вод в объятья Дона,
И только редкий всплеск весла
В тиши струился небосклона.
Тогда случайности дорог
К нам привели кочевье хана,
Шатрами был расцвечен лог,
Соцветья колдовские пряно.
Пьянили воинов степных,
Криницы хрусталём играли,
А ночью отражались в них
Полотен звёздных сны и шали.
Звучали средь ковра цветов
Степнячек-девушек напевы,
Иной был жизнь отдать готов,
Чтоб стаи обнять прекрасной девы,
Но дочка хана холодна
Для лучников отца умелых,
Другая ей любовь дана,
И тайна есть во взорах смелых...
Она, незримая для всех,
Брела глубинами лесными,
И был ли в том великий грех:
Славянское шептала имя.
Её манил небесный взгляд,
Лён прядей русых звал в поляны,
Ей виделось: они таят
В себе неведомые страны,
Охотник об иной земле
Пел песни да поверий сказы
О белокаменном Кремле,
О том, что шелестели вязы
Кудесникам лесным, волхвам,
Мир обещал открыть далёкий
И дивным верилось словам,
Казалось, люди не жестоки.
— Покинуть ли шатёр отца
Тайком иль ждать благословенья,
Не видеть ханского лица,
Любовь сплетёт ли судеб звенья? —
У сердца спрашивала дочь
Владыки половецких станов,
Чьи боги ей должны помочь:
Лесных, степных иль океанов?
А слухи рвут покровы тайн,
И хану приносили вести
Рабы его, вороний грай,
Хранители придворной чести...
Запели стрелы средь листвы,
Сон вечный телу навевая,
Чтоб не сносила головы
Душа славянская живая,
Женой царевну нарекли
Не по любви, по воле хана,
Но ей всё грезились вдали
Видений Китежских поляны...
И к старым ли ушёл богам
Охотник или в двери Рая,
К каким нездешним берегам
Уносит смерть — живём, не зная...
Легенда скупо говорит:
Река в себе царевну скрыла,
А имя в струях вод звенит,
Рассказывает ей, что было.
Кто реку Усманью** назвал,
Не помним мы, но в чарах ночи,
Там, где лежит Татарский вал,
Встречает тень, до тайн охочий
Художника, поэта взгляд,
Влюблённых призраков свиданья
Несут былого аромат
В извечных гаммах мирозданья...
_______________
* Куга — старое народное название мелкого растения на поверхности стоячих вод.
** По преданию —Усмань— имя дочери хана.
***
В.А. Быханову
Кусты смородины казались лесом,
Когда я ростом был не выше их,
И длился долго-долго каждый миг,
Окутанный волшебным интересом.
Там спали тени в сырости земной,
Сновали муравьи среди травинок,
Но хранимый заветною силою
Наш народ побеждал неспроста.
Свято подвиги дедов и прадедов
Благодарная память хранит.
Вера в силу добра не украдена
Дух не сломлен и тверд, как гранит.
И когда над полями бескрайними
Птицы звонко весной запоют.
Тунги предков в них зорями ранними
Колыбели потомкам совьют
И куда бы судьба ни забросила
Нет ни сна ни покоя в душе,
Так и тянет на светлое озеро,
Где таинственный рай в шалаше...
От мира отрешившись, словно инок,
Ребёнком не искал судьбы иной.
Пил золотистый солнца аромат
Настои ягод, мяты да укропа.
Познанья первого родился опыт,
Когда бескрайним виделся мне сад,
В котором — рощи целые малины,
С жужжаньем пчёл, случайной стрекозой,
Пыльцой цветочной падал в зелень зной,
Всё укрывая вечностью былины,
Чтоб сохранились где-то навсегда
Минуты эти, и часы, и годы.
Живут у Бога рек далёких воды,
И светит ночью прошлого звезда
Хранятся в прошлом грядки, вишни, сливы
Да старых яблонь согревает мёд.
Дух в пене белых облаков плывёт,
Плод глянцевый ласкает взор наливом,
Беседка ясень, настоящий квас,
И тыквенные семечки в ладони.
А в ярком небе белый голубь тонет,
С голубкою, чуть видимой для глаз...
В ботве кузнечик, жужелицы бег,
Сушеных яблок на веранде снизка
И шишки хмеля — как всё это близко!
Ещё не ранит боль, не познан грех...
Так с тишиной приходят сказов дни
О Муроме, Изборске да Рязани,
Сад сохранил столетия сказаний,
Дымок костров, календулы огни...