Александра Осиповна Смирнова родилась 6 марта 1809 года в Одессе; умерла 7 июля 1882 года в Париже; Урождённая Россет, известная также как Россети и Смирнова-Россет — фрейлина русского императорского двора, знакомая, друг и собеседник А. С. Пушкина, В. А. Жуковского, Н. В. Гоголя, М. Ю. Лермонтова.
Ей приписываются откровенные, подчас язвительные и не всегда достоверные воспоминания о жизни русского общества первой половины XIX века.
О ней писали, ей посвящали свои стихи А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, В. А. Жуковский, П. А. Вяземскйй, А. С. Хомяков, И. С. Аксаков... Поэты, писатели, государственные деятели искали знакомства с ней и были счастливы состоять в рядах ее поклонников. Н. В. Гоголь называл ее «перлом всех русских женщин».
Любил я очи голубые,
Теперь влюбился в чёрные,
Те были нежные такие,
А эти непокорные.
Так начинается стихотворение В. И. Туманского, посвященное Александре Осиповне Смирновой-Россет. Взяв в руки том ее воспоминаний, испытываешь чувство удивления: как же богата история нашего края! Ведь из мемуаров Александры Осиповны следует, что два года жизни юной «черноглазой Россети» были связаны с усманской землей.
Ее отец, Осип Иванович Россет, происходит из старинного французского рода, швейцарец на русской службе, офицер Российского императорского флота, участник русско-турецкой войны 1787—1791 годов, штурма Очакова и Измаила, Мачинского сражения. Георгиевский кавалер, капитан-лейтенант, инспектор одесского портового карантина, коллежский советник.
Вместе со своим дальним родственником и другом герцогом Ришелье стоял у истоков становления Одессы.
Герцог Ришелье был, кстати, крестным отцом Александры Россет. С начала 19 века он был начальником карантина Одесского порта, но в 1814 году он скоропостижно скончался, заразившись чумой.
Осип Иванович Россет
На этот момент его единственной дочери, старшей из детей, Александре, едва исполнилось 4 года, и четыре сына, младшему из которых не было еще и года. Мать Александры Осиповны, Надежда Ивановна (урожденная Лорер), была наполовину француженка, наполовину грузинка.
Иван Карлович Арнольди
Молодая вдова горевала недолго и вскоре вышла замуж во второй раз, за полковника Ивана Карловича Арнольди. Считается, в основном благодаря воспоминаниям Александры Смирновой-Россет, что тяжелое материальное положение вдовы Надежды Ивановны, оставшейся с пятью малолетними детьми, побудило ее выйти замуж во второй раз. Но возможно, всё было не так. Брак был скоропалительным, маловероятно, что вдова могла судить о благосостоянии полковника. Не любившая отчима Александра Россет описывала совершение брака так: «Маменька ехала в Виску к Кудашевым, а на возвратном пути встретила полковника Арнольди на станции. Чем пленилась, для меня непонятно, только через три дня она вышла за него замуж. Кобле* ее назвал злодейкой и рвал на себе волосы. Ланжерон** тоже. Он его иначе не называл, как le diable boiteux (хромой черт)». (Генерал-майор Ф. А. Кобле бывший комендант Одессы. В 1815 г. А. Ф. Ланжерон сменил герцога Ришелье в качестве генерал губернатора Новороссии и Бессарабии).
Итак, согласно метрической книге Успенской церкви села Ульяновка: «29 июня 1816 обвенчаны служащий в Кавалерийском корпусе полковник Иоанн Карлович Арнольди с вдовой коллежской советницей Надеждой Ивановной Россетовой. Поручителями были надворный советник Артемий Вороновский и отставной флота лейтенант Драгневич».
В феврале 1818 года батарея, которой командовал И. К. Арнольди, вышла в поход из-под Одессы в центральные губернии. Вместе с отчимом, матерью, гувернанткой Амалией Ивановной и братьями в этом походе участвовала и девятилетняя Сашенька Россет. После многодневного перехода по Малороссии, миновав Воронеж, экспедиция прибыла в Усмань.
Жизнь в Усмани резко контрастировала с обеспеченной и размерной жизнью семейства Россет до смерти отца. Это вызывало резкое отторжение у старших детей. В городе разместились в высоком деревянном доме с балконом и пятью окнами. Вот что она писала в своих воспоминаниях о проживании в Усмани: "Дом, в котором мы жили, был о пяти окон, три окна а зале, одно в гостиной с дверью на балкон, одно в спальне полковника и полковницы, а за этим была наша комната - Эмилии Ивановны (Амалия Ивановна Шредер – гувернантка) и меня. Этот дом был странно построен: довольно высоко, как будто два этажа, а между тем, внизу ничего не было, кроме сплошной деревянной стены. «Братья мои спали в зале на тюфяках, одеяла - еще старые, одесские, парчовые, оранжевые с серебряными цветами. Они утром молились "Fater Unser" (Отче наш (нем.)).
Я к Амалье Ив<ановне> смело ходила, чтобы получить немного кофия, который она сама варила на конфорке и пила с густыми кипячеными (сливками). Утром нам давали вечное молоко с булкой, а на второй завтрак в 12 часов Арнольди сказал, что довольно с нас пеклеванного. Делали тартины с маслом и редькой: он объявил Амалье Ив<ановне>, что сыр слишком дорог».
Во дворе находился небольшой флигель из двух комнат, который служил кабинетом для полковника. За флигелем была кухня. Слева от дома — сараи и конюшни, справа — гауптвахта. Дети могли наблюдать, как наказывают провинившихся солдат. Напротив — небольшая церквушка, перед ней – юродивый, но службы в ней уже не совершались. Тут же, неподалеку, находился и действующий собор.
Гулять по усманским улицам («всего была одна длинная») девочку водили няня и гувернантка.
«Воскресенье было для меня чистая каторга. Меня завивали, причем маменька беспрестанно повторяла, что я урода, и я ездила с ней в собор», - вспоминает Александра Осиповна.
Семья отправлялась на службу в собор.
По возвращении домой на паре в дрожках наведывался хромой усманский городничий Боголюбский, поздравить с воскресеньем. Вслед за ним появлялся «стряпчий Баросов… совершенно желтый, испитой, небрежно одетый и всегда в пуху, от которого пахло сивухой». Вечером он играл в бостон. Приходили с визитами и другие соседи – какая-то старуха, помещик Прибытков с женой и дочерью, помещик Фёдоров с женой и девятилетней девочкой, которые тоже оставались на бостон и казались льстивыми и неискренними. Эти Фёдоровы совершенные Маниловы: льстили полковнику и полковнице самым отвратительным образом. В пять часов собирались на обед в залу офицеры. При этом «Арнольди всегда находил случай оставить братьев без пирожного».
«После обеда запрягали лошадей и ехали на прогулку в лес, где однажды «рыжий мужик нам давал прекрасный ржаной хлеб и соты с медом».
На страницах своих воспоминаний Александра Осиповна запечатлела обстановку и жизнь в усманском доме. Между прочим, впоследствии она рассказала Гоголю о том, как полковник Арнольди умывался по утрам на балконе, а тот приписал эту привычку генералу Бетрищеву в «Мертвых душах».
Есть в воспоминаниях Смирновой-Россет и сообщение, что рядом с ними жил Иван Петрович Бунин. У него они бывали в гостях. Однажды пригласил он всю семью к себе на именины. У Бунина Александра Россет познакомилась со стихами Анны Петровны Буниной, которые та присылала брату. Правда, они не пришлись по вкусу Александре, и она называет Анну Петровну «сочинительницей очень плохих стихов»...
Для осмотра семнадцатой конной артиллерии в Усмань прибыл император Александр Павлович. Его разместили в доме, где жила семья Арнольди. Матушка, Надежда Ивановна, родила за две недели до его приезда дочь, и государь пожелал ее видеть и даже быть ее крестным отцом. Когда-то он обещал герцогу Ришелье не оставлять без внимания семью Россет. Он спросил у Надежды Ивановны, нет ли у неё какой-либо просьбы. Она ответила, что озабочена воспитанием детей. Государь сказал, что поместит Александру в Екатерининский институт, а за её обучение будет платить его брат Михаил. Братьев же он обещал взять на свой счет в Пажеский корпус. Память у царских особ на такие обещания особая.
В Усмани император намеревался участвовать в церемонии смотра расположенных здесь частей. К городу подошла батарея Бремзена и соединилась с батареей Арнольди, став в поле. Городничий Боголюбский всюду скакал во весь дух перед коляской государя, запряженной вороными лошадьми. Александр Павлович любил быструю езду.
Смотр батарей начался вечером. Александру взяли с собой. Государь и здесь подъезжал к ним и беседовал с Надеждой Ивановной. Смотром батарей он остался доволен...
Наступила осень. Из-за грязи не было возможности выходить или выезжать из дому. Потом пришла зима с её безмолвием и обильными снегопадами, вызывавшими «чувство уныния и страха». В один из таких дней в доме появился небольшого роста господин, весь покрытый снегом. Это был брат полковника Александр Карлович Арнольди, служивший председателем Уголовной палаты в Тамбове.
В разговорах с Надеждой Ивановной он объяснял ей, что занятий с Амалией Ивановной для детей уже недостаточно, а хороших учителей в Усмани нет. Поэтому он предложил отправить детей к нему в Тамбов, где они получат хорошее подготовительное образование у его приятеля генерала Недоброва.
И вот весной Александру с братьями отвезли в Тамбов, а оттуда в Васильевку к генералу Недоброву, владельцу прекрасного двухэтажного дома, окруженного садом и цветниками. Перед домом стояла богатая церковь Петра и Павла. Сам В. А. Недобров был весьма образованным человеком и хотел, чтобы дети его соседей также получили хорошее образование. Занятия вперемешку с отдыхом и купанием продолжались всё лето. В Васильевке был домашний оркестр, и в воскресенье и праздничные дни устраивались танцы. Здесь же в усадьбе Недоброва жили братья поэта Евгения Боратынского: Ираклий, Лев и Александр. Александра Осиповна вспоминает, как она танцевала в костюме матросский танец с Лёвушкой Боратынским.
Поздней осенью Александр Карлович снова отвез всех в Усмань. Здесь продолжились занятия с Амалией Ивановной немецким языком. Пережили в глуши ещё одну зиму, а к весне начали собираться в дорогу.
В 1820 году Александра и трое из её братьев были отправлены в Петербург для учёбы в Екатерининском институте и в Пажеском корпусе. Это подтверждается указом императрицы Марии Фёдоровны от 6 марта 1820 года Совету при училище св. Екатерины, гласившем: «По желанию любезнейшего сына моего Михаила Павловича, лейб-гвардии конной артиллерии полковника Арнольди падчерицу, дочь умершего коллежского советника Россет, Александру принять в сие училище пансионеркой на иждивении его имп. Высочества». Великий князь Михаил Павлович, будучи генерал-фельдцейхмейстером, командовал и гвардейской конной артиллерией, где служил и был достаточно заметной фигурой И.К. Арнольди. Несмотря на помощь отчима в благоустройстве детей Надежды Ивановны, Александра настойчиво отрицает его роль в этом деле, будучи уверенной, что этим поворотом судьбы они были обязаны исключительно заслугам покойного отца. Такая позиция Александры обусловлена напряженными отношениями с отчимом, подтверждения которым встречаются в нескольких эпизодах её «Записок».
В 1826 году Александра Осиповна окончила институт с «шифром» (золотой с бриллиантами вензель императрицы на ленте).
«Еще я забыла упомянуть, что когда я была еще выпускная в институте, я получила известие о смерти матери в день 14 числа декабря (1825 года), я не плакала, меня отпустили горевать в дортуар».
"Пришел и день выпуска. В 10 часов была обедня, молебен с коленопреклонением, все уже были одеты в городские платья, всякая по своему состоянию. Я была в казенном платье, меня никто не брал. Дядя Дмитрий Ив<анович> написал, что он и жена его стары, никогда не выезжают из Грамаклеи и что я со скуки у них умру. Марья Ив<ановна> Лорер тоже отказала, потому, что была в глубокой горести. Ее племянница Елизавета Петровна Нарышкина, рожденная графиня Коновницына, готовилась ехать в Сибирь с мужем. Ее братья Пётр и Иван были сосланы на Кавказ".
Но, тем не менее, впереди её ждала интересная жизнь. Очень скоро она стала фрейлиной вдовствующей императрицы Марии Федоровны, а затем супруги Николая I Александры Федоровны. Но, для блестящей дамы высшего света главным оставался всегда круг ее друзей или близких знакомых, в который входили лучшие представители «золотого века» русской культуры: Пушкин и Жуковский, Тургенев и Вяземский, Одоевский и Хомяков, Гоголь и Лермонтов, Тютчев и Тургенев, Аксаковы и А.К. Толстой. И для них также было честью посещать салон «черноокой Россети». Это, конечно, не было случайным. Ум, глубокие познания литературы и политики, аристократическая простота в общении и при этом красота и женственность всегда выделяли её из толпы.
Летом 1829 года Александра Осиповна в Петергофе познакомилась с семейством Карамзиных. Дом Карамзиных был один из немногих, где "не играли в карты и говорили по-русски". Традиции и атмосферу этого дома Александра позднее перенесла и в собственный дом.
Особенно интересна была у Александры дружба с Пушкиным. В своих воспоминаниях она с особой симпатией пишет о царскосельском лете 1831 года, когда они встречались едва ли не каждый день. Судьба Александры так же решилась этим летом. 29 июля Пушкин отметил в дневнике - "Третьего дня государыня родила великого князя Николая. Накануне она позволила фрейлине Россети выйти замуж за Смирнова".
«Вместе с тем, - пишет современный историк и архивист С.В. Житомирская - жизнь ее пронизана печалью. Богатая одарённость, не нашедшая себя в творчестве, - и трясина светской жизни и злословья; глубокая неудовлетворенность в браке – и единственная любовь, не принесшая радости; разочарование в выросших детях; постоянные тяжёлые болезни и одинокая старость – вот какой обернулась для нее жизнь, начинавшаяся так празднично. Оттого так грустны и письма ее, и мемуары, опубликованные уже после смерти».
А.О. Смирнова-Россет умерла 19 июня 1882 года в Париже.
Воспоминания. Письма / А.О. Смирнова-Россет ; [сост., вступ. ст. и примеч. Ю.Н. Лубченкова]. – М. : Правда, 1990. - 540 с.
Дневник. Воспоминания / А.О. Смирнова-Россет ; изд. подгот. [и написала послесл.] С.В. Житомирская. – М. : Наука, 1989. - 789 с.
Дмитриев А. Крестница герцога Ришелье // Родники усманские. - 2001. - № 4. - С. 25.
Иванов Е. Усманская жизнь фрейлины императрицы // Новая жизнь. - 2014. - 1 янв. - порт.