ВСТРЕЧА У КИОСКА
Рассказ-быль
Поезд Дпепропетровск — Барнаул на станцию Георгиу-Деж прибыл без опоздания. Я вышел из вагона. На перроне было многолюдно. Из стороны в сторону сновали пассажиры. У книжного киоска стоял уже пожилой мужчина, уткнувшись своими большими роговыми очками в вывешенную на витрине газету. Он был прилично одет, у ног стоял большой коричневый чемодан. Я подошел к этому человеку и, чтобы не мешать ему читать газету, тихо спросил:
— Скажите, пожалуйста, когда и на какой путь подойдет электричка в сторону Воронежа?
Незнакомец взглянул на меня сквозь свои большие очки, улыбнулся и неожиданно, произнес:
— А я-то думал, что ты скажешь - здравствуй! Он тут же обнял меня, со всей силой прижал к себе и воскликнул:
— Ты живой! Живой, мой дорогой дружище! Еще ничего не понимая, я старался вырваться из цепких рук незнакомца, но куда там. Он с дьявольской силой сжимал меня до страшной боли и повторял одно и то же:
— Я очень рад! Рад, что увидел тебя вновь живым, мой дорогой дружище!
— Кто ты? — отталкивая от себя незнакомца, - спросил я.
— Товарищ капитан неужели не узнал меня? Кодька я, Смирнов. Помнишь? Раскурили одну папироску на двоих и меня ранило...
Шёл второй год Великой Отечественной войны. Батальон, в котором я командовал стрелковой ротой, почти сто километров замыкал отступление полка, принимая удары танков и авиации противника. Позади остались Енакиево, Красный Луч, Новошахтинск. Теперь где-то слева на север должен быть город Шахты. Третью ночь, с той стороны ничего не слышно — ни стрельбы, ни разрывов. Батальон потерял связь с Главными силами полка и дивизии. Четвертые сутки не было связи с соседями.
В батальоне оставалось всего шестьдесят семь человек, шесть станковых пулеметов да две повозки с патронами и продовольствием. Всю ночь сыпал мелкий, нудный дождь. На рассвете колонна остановилась. В лощине, между кустов и отмелей, усыпанных камнями, петляла мелкая речушка. Вдали просматривались дома, сараи.
Высокий худощавый майор Новиков с небольшими черными усиками, спокойный, несколько медлительный, обошел колонну с головы до хвоста и снова вышел вперед.
— Командира роты, ко мне! — приказал он.
Новиков собрал оставшийся командно-политический состав на коротенькое совещание, Но оно было прервано внезапными автоматно-пулеметными выстрелами. Оказалось, по шоссе, ведущему из города Шахты, двигалась мотомеханизированная группа противника.
— В ружье! — скомандовал майор. Он быстро распорядился занять круговую оборону. Указал, где и как расположить станковые пулеметы, куда укрыть небольшой обоз. Сам с десятью бойцами, перебегая по огородам, выдвинулся в сторону села. Вскоре оттуда донеслась перестрелка. Я взял связного и пятерых автоматчиков и поспешил за комбатом, только левее, за изгиб дороги. Скрытно расположил бойцов и огляделся. Впереди, чуть в стороне от дороги, горела автомашина «эмка». Возле нее лежали два убитых немецких офицера. А метрах в десяти от них, на этой же стороне дороги, я увидел у пулемета лейтенанта Смирнова. Мне стало ясно, что это дело его рук. Я хотел крик нуть ему, вдруг с противоположной стороны дороги затрещал пулемет противника. Враг бил короткими очередями.
— Ну, гад, обнаружил! — подумал я.
Через несколько минут раздался оглушительный взрыв. Стрельба прекратилась. Только там, в глубине грейдера, велась перестрелка. И вдруг, минут через пять-шесть, я увидел перед собой лейтенанта Николая Смирнова. Он доложил обстановку в роте и успокоил меня тем, что убитых и раненых пока не было.
В приподнятом настроении мы отползли в сторону, легли на бруствер небольшого окопа, откуда нам хорошо было видно все, как на ладони. Однако тишина настораживала, даже волновала. И тут Николай так внимательно посмотрел на меня, как будто давно не видел, и дружески предложил:
— А ну, командир, давай ка перекурим!
Я молча достал портсигар, в котором, к сожалению, осталась лишь одна папироса.
— Одна на двоих, — сказал я и чиркнул спичкой. Глубоко несколько раз затянулся и передал лейтенанту. Николай с жадностью глотал папиросный дым. И хотел было что-то сказать, но автоматная очередь оборвала его на полуслове. Он ойкнул, схватившись за грудь, перевернулся навзничь и застонал, как ребенок. Достав из полевой сумки остаток индивидуального пакета, я быстро забинтовал ему рану. Понимал, что лейтенанта Смирнова надо немедленно доставить в госпиталь. Но, как и на чем? Ведь у нас не было даже санинструктора.
А тут снова с шоссе застрочили вражеские пулеметчики-мотоциклисты.
— По местам, — услышал я приказ появившегося невдалеке Новикова.
И не успел оглянуться на него, как он упал навзничь. Подбежал к нему, уже поздно. Майор был мертв.
Командование остатком батальона я принял на себя. Более часа длился кровопролитный бой с противником. Но силы были не равны. И это заставило нас отступить в балку, поросшую травой и густым, высоким кустарником. Майора мы похоронили в этой, самой балке, среди двух высоких березок, со всеми почестями. А вот Николая Смирнова я больше не видел и не знал, что с ним стало. Только уже на берегу Дона мне рассказал один солдат, посланный в село Киреево за медработниками, такую историю.
— Мы, товарищ командир, — говорит,— нашли какую-то пожилую женщину, ранее работавшую в шахтинской амбулатории медсестрой. Вот она и еще две ее подруги, в то самое время, когда велась перестрелка с фашистами, забрали товарища лейтенанта к себе домой. Она даже просила, чтобы мы не беспокоились. Уверяла, что с ним будет все в порядке. Мы поблагодарили женщин и вернулись в часть.
...Все эти послевоенные годы я считал Николая Смирнова погибшим. Всегда перёд памятниками павшим воинам отдавал честь своему фронтовому другу, приносил цветы и низко кланялся. И вдруг такая неожиданная встреча у киоска через сорок с лишним лет.
После этого мы встречаемся часто, хотя и Николай живет в городе Воронеже, а я в Кривом Роге. Мы вспоминаем тяжелые годы войны, жестокие схватки с противником, все злодеяния, чинимые фашистами на нашей священной земле; Да пусть такое не пбвто рится нигде и никогда.
Петр ПОЖИДАЕВ, участник Великой Отечественной войны.
Пожидаев, П. Встреча у киоска: рассказ-быль //Новая жизнь. – 1988. – 5 мая.