В 1925 — 1927 годах Николай Алексеевич Задонский работал в Усмани и проживал в доме № 25 по улице Советской. У него собирались начинающее тогда литераторы, впоследствии известные писатели и поэты Петр Ширяев, Павел Низовой, Леонид Завадовский, Павел Кустов, Петр Парфенов. Очень часто бывал уже тогда известный А. С. Новиков-Прибой, будущий автор «Цусимы».
В веселой, непринужденной обстановке проходили вечера. Говорили о литературе, о своих творческих планах. Здесь же обсуждали только что написанное. И вот однажды П. С. Парфенов принес новую песню, только что им сочиненную. Напел ее вполголоса супруге Н. А. Задонского, Александре Ивановне. В тот день состоялось пер
вое исполнение знаменитой потом песни «По долинам и по взгорьям». Правда, исполнение не отличалось высоким качеством, ибо пели не профессиональные певцы. Но зато пели от души. Очень уж хороша была песня!
Годы и люди // Новая жизнь. - 1967. - 7 нояб. - фото
Дружеские отношения сложились у Николая Задонского с Леонидом Завадовским.
Он был на двенадцать лет моложе Леонида Николаевича, но после учебы в Елецкой гимназии, к началу 1920-х годов уже сделал первый шаг на литературном пути. Но, хотя он начал писать раньше Завадовского, но в творческом плане мог помочь Леониду Николаевичу разве лишь — своим кратким опытом драматурга. Это станет видно очень скоро, когда Завадовского в 1934 году примут в Союз советских писателей, а Задонский еще в течение пяти лет будет только кандидатом в этот Союз.
Для нашего повествования ценно то, что они встретились тогда, когда Завадовский только что завершил свою недлительную карьеру школьного учителя и делал буквально первые шаги на литературном поприще. Быт Леонида Николаевича в те годы был очень скромным, зато общение с друзьями и коллегами — богатым. Именно об этих важных деталях бытия тех лет мы можем прочитать в воспоминаниях Задонского, из которых мы приведем большую цитату:
«В 1924 году председателем Задонского уездного исполнительного комитета был Василий Иванович Шереметьев. А я заведовал тогда уездным агентством Центропечать...Шереметьев, бывший матрос, огромный, широкоплечий, ходивший вразвалку, очень дружил со мной, живо интересовался моей журналистской работой...
Между тем Задонский уезд расформировывали. Город превращался в волостное село. Шереметьева перевели в Усманъ, а в конце года я тоже покинул свой город юности, перебрался в Воронеж.И вот как-то летом приезжает ко мне Василий Иванович — он был председателем Усманского уисполкома — всячески расхваливает свой город и неожиданно предлагает:
— Перебирайся, друг милый, к нам. Право, в накладе не останешься.
— А что мне у вас делать? — удивился я.
— Вот послушай, — сказал Василий Иванович. — У нас имеется при исполкоме объединение, куда входят типография и книжные магазины. Буешь управляющим, можешь и книжки издавать, если сбыт для них найдешь. Инициативу твою, во всяком случае, никак стеснять не будем.
— Гм... Соблазнительно. И все же – не очень ясно, что от меня требуется.
— Скрывать не буду, объединение для нас очень убыточно. Хочется, чтоб это предприятие хотя бы само себя окупало.
— А сколько в этом предприятии служащих?
— Типография большая, да магазины. Вероятно, всего около ста человек наберется...А оклад положим тебе на уровне ответственного работника. Если же со временем добьешься прибыльности, то не постоим и за хорошим добавочным вознаграждением. Можем заключить с тобой соответствующий договор.
В конце-концов я согласился и осенью 1925 года переехал с женой и трехлетней дочкой в Усмань, где поселился на Советской улице, на втором этаже небольшого кирпичного дома.
Город производил удручающее впечатление. И осень, как на грех, выдалась ужасная, дули северные ветры, холодный, колючий доусдъ сеял, не переставая, и днем, и ночью. Улицы немощеные, грязь всюду неимоверная. Освещение скудное, воду носили из колодца, печи топили дровами, в комнатах не выветривался дым. Словом, никаких бытовых удобств не было и в помине...
До станции от города — около трех километров, ездили на конном транспорте, машины тогда не ходили. И тут, по дороге от станции в город, я встретил однажды обоз возчиков, доставлявший товар в потребсоюз. На одной телеге сидел в дешевом плаще и простых сапогах высокий, худощавый, средних лет человек и курил махорку. Мой извозчик, знавший, кажется, всех усманцев, почтительно с ним раскланялся и пояснил:
— Знаете, кто этот человек? Писатель Завадовский. Он за политику до революции на каторге находился.
Я фамилии такого писателя не слышал и усомнился:
— Почему же, если так, он теперь извозом занимается?
— Да, видать, заработки-то от писательства плохи, а кормиться надо, — вздохнул извозчик. — Что поделаешь!» [Задонский Н. В потоке жизни. Литературные этюды. – Воронеж, 1969. – С. 89 – 91.].
Вскоре писатели познакомились и быстро сблизились.
Вечерами часто встречались и гуляли по улице Радищева вблизи дома номер 93, где семья Завадовских обосновалась после переезда из сорок четвертого дома — их первого пристанища на усманской земле. Позже Николай Задонский так вспоминал это общение: "Зимой город как будто хорошел. Исчезала грязь, легко дышалось, приятно хрустел под ногами снег. Сколько раз в ранние зимние сумерки гуляли мы с Леонидом Николаевичем по тихим усманским улицам и без конца говорили о литературных событиях, о новых книгах, делились мыслями о своих творческих замыслах".