УСМАНСКОЕ ГОРОДСКОЕ КЛАДБИЩЕ
В 1646 году по указу царя Алексея Михайловича построен был воеводою Вельяминовым город Усмань. Вокруг города расположились слободы: Казачья, Стрелецкая и Пушкарская, для жителей которых тогда же были воздвигнуты три приходских и одна соборная церковь. /Хитров Г. Историко-статистическое описание Тамбовской епархии, 1862./ Около каждой церкви находилось приходское кладбище, за городом же был так называемый убогий дом, где хоронили тела умерших неестественной смертью: утопленников, самоубийц, казненных преступников и т. под. / Соловьевъ С. Исторiя Россiи. Т. XIII-й, стр. 94/. Находимые в настоящее время, т.е. спустя два с половиной столетия после устройства первоначальных мест погребения усманцев, в разных местах города кости подтверждают то, что кладбище в Усмани было не одно, а три или четыре, и расположены они были около церквей. Кости были обнаружены несколько раз при закладке фундаментов, не особенно глубоко от поверхности земли.
Однажды, передают старожилы, каменщики наткнулись на хорошо сохранившуюся заколоченную дубовую колоду. Когда последняя была ими раскрыта, в ней оказался крупных размеров костяк (верно, люди-то прежние были не нынешним чета!), несколько металлических частей от одежды и бутылка, как затем выяснилось, со спиртом(?). Каменщики будто бы попробовали этот спирт, оказавшийся настолько крепким, что от глотка его они пролежали в беспамятстве целые сутки.
Встречались в земле кости и при закладке новой церкви в монастырском подворье, находящемся на месте Древне-Усманской девичьей обители, основанной в 70-80-х годах XVII столетия. / Тамбовские епархиальные ведомости, 1912. - № 12. – С.2. / Очевидно, при монастыре было также свое собственное кладбище, обслуживающее обитель вплоть до ее упразднения (1772 г.).
Почти до конца 18-го столетия усманцы, как и вообще жители всех русских городов, погребались при своих приходских храмах, пока, наконец правительство не обратило внимания на антигигиеничность погребения в черте города. После ужасной чумы 1771 года, говорит историк Соловьев, приведена была в исполнение повсеместно очень важная мера: запрещено хоронить внутри городов при церквах и отведены места для кладбищ. В конце 1771 года Синод разослал об этом повсюду указы. / Соловьевъ С. Исторiя Россiи. Т. XXIX, гл.2/
Можно думать, что именно после этого указа в Усмани было устроено за городом первое общественное кладбище, следы которого до сих пор заметны на Ярмарочной площади.
Как видно из остатков валовой ограды, первое усманское общеприходское кладбище размерами было небольшое (всего около полутора десятин), окружалось земляною насыпью со рвом. Десятка два с половиною надгробных камней служат памятниками погребенных здесь усманцев. На одном из камней сохранилась надпись: «...дня здесь погребено тело усманского купца Николая Иванова сына Смыкова», относящаяся к началу прошедшего столетия.
Под большим камнем, возвышающимся почти в самом центре кладбища, покоится прах Христа ради юродивого Михаила, умершего в 20-х годах прошлого столетия. Когда, во время засухи, в Усмани устраивается крестный ход, при проходе через старое кладбище процессия всегда останавливается у могилы блаженного Михаила и здесь служится панихида. Бывало так, рассказывают усманцы, что по окончании панихиды начинался дождь.
Мало-помалу заполнилось мертвыми жильцами первое кладбище, и явилась необходимость в новом, более просторном месте покоя усманских граждан.
Новое кладбище получило свое начало приблизительно в 1815-1820 годы. /Усманский сторожил передавал нам, что кладбище возникло лет за 15 до постройки Покровской церкви, воздвигнутой в 1832-34 г.г. По крайней мере, на кладбище есть памятник уже 1823 года. Приводим надпись на этом памятнике, как на самом древнем свидетеле первых лет существования кладбища. Вот она: «Под сим памятником погребено тело усманского купеческого сына Алексея Веденеевича Кузнецова, 1823 года, 27 ноября. Жития его было 21 год 2 месяца 16 дней».
О первой могиле кладбища нам поведало следующее предание, за подлинность которого рассказчик ручался. В Пятницкой слободе, граничащей непосредственно с площадью, только что отведенной городом для нового кладбища, жили бок о бок соседями два мужика. Имена их давно позабыты, известно лишь, что прославились они своей большой дружбой. Вместе делили они свой труд, и радость, и горе.
И вот один из них, наконец, умер, и сосед поспешил исполнить последний знак дружбы — вырыть могилу на вновь отведенном «погосте». Вырыл он могилу, вернулся домой, а через час-другой умер сам, пораженный ударом. Та могила, которую он вырыл для соседа, послужила для него самого...
Таким образом, новое кладбище, если верить преданию, первая могила была вырыта самим в ней почившим. /Предание это рассказано автору в 1908 году И.А. Якимовым, кладбищенским соторожем. Якимов же, слышал от своего деда, современника нового кладбища/.
Новое кладбище долгое время не превышало размеров предшествовавшего ему. Очевидно, в большем пока не представлялось нужды.
В 1832 году усманскому купцу Венедикту Алексеевичу Кузнецову разрешено было построить на кладбище Покровскую церковь, постройка которой была закончена в 1834 году. Церковь была каменная, холодная, без колокольни, причислена к собору, и богослужение исполнялось в ней священниками Соборной церкви по очереди.
Под алтарем, с южной его стороны, «храмоздатель» устроил подземелье, предназначенное для фамильного склепа Кузнецовых. Но Преосвященный Арсений не разрешил подалтарного склепа, и подземелье было обращено в складочное место.
Через некоторое время была построена, отдельно от церкви, каменная колокольня (в 40-х годах она уже существовала).
Церковь, бывшая до 1884 года весьма малого размера (длина вместе с алтарем — 18 аршин), в народе носила название «Покровчик», каковое она сохраняет еще и до настоящего времени.
От храма и кладбище стало называться Покровским. С 1841 года были учреждены еще два кладбища, состоящие: одно при Никольской, другое при Космодемьянской церквях. На Космодемьянском кладбище хоронят своих покойников жители деревни Стрелецкие Хутора — прихожане Космодемьянской церкви, на Никольском — прихожане этой церкви, отдаленные от Покровского кладбища. Обозреватель Тамбовской губернии в 1851 году про все три усманских кладбища говорит, что они весьма тесны и подходят к самой городской черте. /Военно-статистическое обозренiе Россiйской империи. Т. XIII, часть I. Тамбовская губерния, состав. Кузминъ. С.-Петербург, 1851 г./
В 1883-м году был установлен при Покровской церкви особый штат, независимый от собора. С этого же года начинается кладка новой кладбищенской ограды, захватившей вновь отрезанный городом участок земли. В следующем году была начата, а в 1885-м закончена и освящена пристройка к церкви каменной трапезной, соединившей церковь с колокольней. Первым кладбищенским священником назначен был Ф.И.Несмелов, которого в 1890 году сменил П.Г.Княжинский.
С назначением самостоятельного штата в Покровскую церковь началось ублагостроение кладбища. До сего времени оно представляло весьма непривлекательный вид. Не было разбито дорожек, густо порос везде бурьян, прямо через кладбище, мимо церкви, была проездная дорога. Скотина свободно бродила по могилам... Почти совершенно не было растительности, которая обеззараживала бы кладбищенский воздух.
В медико-топографическом описании Усмани И.Буховцева, относящемся к 1877 году, /Сборник сочинений по медицине…за 1877 год. Т.1/мы читаем: «Одно весьма важное обстоятельство портит воздух в западной части города: это близость кладбищ старого и нового. В продолжении своей почти трехлетней практики в Усмани я заметил, что заболевания тифом очень нередко встречаются в верхней части города, и чем ближе к кладбищенской площади, тем случаи заболевания чаще».
Понемногу все эти недостатки Покровского кладбища были устраняемы. С 1890 года кладбищенский священник живет в городском здании, примыкающем к кладбищу, и может таким образом иметь непосредственное постоянное наблюдение за последним. В кладбищенской ограде с западной стороны заложены были ворота, и таким образом уничтожалась проездная дорога, что значительно способствовало ублагоустроению кладбища.
В 1896 году свящ. П.Г.Княжинский обратился в Городскую Думу с заявлением относительно способа приведения кладбища в надлежащий вид, и Дума в заседании своем 12 июня того же года постановила: «Для распланирования надлежащим образом кладбища назначить от города попечительство из гласных: В.Г.Грекова, А.Г.Сукочева, И.Е.Сафонова и И.Т.Новоселова, включив в состав и старосту Кладбищенской церкви с участием местного священника, которым и поручить составить план кладбища с подразделением на разряды и принять способ к украшению кладбища».
План был снят и составлен в 1896 году усманским земским землемером Яковлевым. Были разбиты дорожки, разделившие кладбище на правильные участки, которые затем были обсажены всевозможными деревьями с преобладающими елью, сосной и тополем. Вдоль ограды были также насажены деревья, большею частью береза и клен. Кладбище совершенно изменило свой вид. Дикий бурьян превратился в густую траву, дающую кладбищу ежегодный доход не менее чем в 50 рублей. Кривые узкие тропинки сменились широкими прямыми дорожками-аллеями, окаймленными непроницаемой стеной кустарниковых растений; красивый цветник, окруженный высокими мохнатыми елями и туями, притягивает внимание посетителей кладбища. Повсюду образцовый порядок, ставящий усманское кладбище далеко не в последний ряд мест погребения провинциальных городов Российской Империи. Пыль, вихрем пролетающая по городским улицам и покрывающая все густою пеленою, не проникает через стену деревьев на кладбище, и оно в летнее время является лучшим уголком Усмани. Точно зеленый остров, охваченный белым поясом каменной ограды, возвышается на Ярмарочной площади кладбище и привлекает под свою сень усманских горожан. Однако в 8 часов запирается кладбищенский вход, и жилище мертвых оглашается лишь криком ночных птиц.
В августе 1910 года была составлена полная опись всех надписей на памятниках и крестах кладбища (345 надписей). Опись эта, вместе с указателем к ней, хранилась в библиотеке кладбищенского священника.
В заключение передаем относящийся к кладбищу рассказ одного из бывших священнослужителей Покровской церкви.
Лет 50 тому назад, или даже более, когда Покровская церковь была еще приписана к собору, кладбищенские сторожа, рывшие неподалеку от колокольни, к юго-западу от нее, могилу, наткнулись на что-то твердое, как камень. Заинтересовавшись, стали рыть дальше и скоро обнаружили труп мужчины с хорошо сохранившимися чертами лица. Лицо обрамляла рыжая, с проседью, борода. Одежда на трупе совершенно истлела, равно как и гроб, в котором он был похоронен. Но труп сам оказался настолько окаменевшим, что лопата ударялась о него, звенела. Много сошлось народу посмотреть на диковинного мертвеца. Стали вспоминать, догадываться о личности покойника. Наконец, один старик признал в трупе умершего уже 25-30 лет до того мещанина «шибая»/местное название мещан-скупщиков трепья, костей и т. п./, назвав даже фамилию его, теперь рассказчиком позабытую. Покойник, рассказал старик, имел обыкновение при жизни клясться словами: «окаменеть мне», т.е. пусть я окаменею, если говорю неправду. А неправду приходилось ему, при его промысле, говорить очень и очень часто. Вот после смерти он и понес наказание за свое клятвопреступление. Окаменевшее тело после панихиды зарыли на прежнем месте, где, надо полагать, оно находится и поныне.
Борис Княжинский, 1912 г.
Перепечатано из № 6 Тамбовских епархиальных ведомостей 9 февраля 1913 года