Материалы из книги: А.С. Дурманов Корни и ветви родства моего / А.С. Дурманов – М, 2015. – 209 с.
Дурманов Николай Дмитриевич родился 15 декабря 1900 года в Демшинске Усманского уезда Тамбовской губернии.
Из-за сравнительной дешевизны обучения и содержания емилетним мальчиком был определен отцом в г. Липецке в духовное училище, по окончании которого переведен на учебу в Тамбовскую духовную семинарию. Получил среднее образование в гимназии.
Талантливый сельский учитель, отец Николая не только учил и воспитывал молодежь, но и занимался общественно-социаль-ными делами. Это во многом нало-жило свой отпечаток на развитие сына, как личности. Еще мальчиком, учась в гимназии, Николай пристрастился к книгам. В них он находил большинство ответов на вопросы, волнующие молодое сознание, с ними он остался в дружбе до конца своей жизни. В одном из писем своему старейшему другу Борису Викторовичу Орлову он писал: «…Рад, что ты полюбил чтение. У меня это, пожалуй, самая сильная и неизменная с пяти лет страсть. Убежден, что хорошая книга дает гораздо больше, чем радио и телевизор».
Работать по найму стал с 16 лет. С 13 лет давал платные уроки. В 1918-1921 гг. работал на ответственных должностях в Демшинском волостном исполкоме, Усманском уездном исполкоме, в Тамбовском губернском отделе управления.
Запомнился один инцидент периода его работы в Демшинске, рассказанный его хорошим знакомым того времени. В один из летних жарких дней 1919 года в Демшинске было неспокойно, так как в округе бесчинствовали мамонтовцы. Николай Дмитриевич ненадолго забежал в отцовский дом пообедать. Не успел сесть к столу, как на пороге появились друзья.
- Коля! Тебе укрыться надо. Мамонтовцы уже захватили исполком волостного Совета. Списки активистов ищут...
- Нет! Мне убегать нельзя. Списки найдут и тогда... Сколько честных людей погибнет? Сделаем иначе: вы на лошадей и уходите, а я к бандитам пойду, отвлеку их...
Через несколько минут Николай Дурманов уже был в помещении исполкома, где хозяйничали казаки. Старшой спросил:
- Ты кто есть?
- Секретарь Совета...
- О! Ты нам и нужен. Где списки?
- Какие еще списки?
- Не притворяйся, знаешь. Коммунистов, активистов...
- Нет у меня никаких списков. Здесь записи о регистрации браков, там - о рождении, тут - о смерти...
Николай отвлек внимание мамонтовцев и успел ловко запрятать списки. Бандиты ушли ни с чем. Об этом эпизоде своей жизни Николай Дмитриевич сам не рассказывал, но друзья не забыли.
В 1922 году Николай Дмитриевич уезжает в Москву, где после службы в Красной Армии в 1926 году успешно закончил Московский государственный университет, стал аспирантом Института права Российской ассоциации научно-исследовательских институтов общественных наук.
Николай Дмитриевич в годы службы в Красной Армии и учебы в МГУ
Годы учебы в Москве были довольно трудными для Николая Дмитриевича, о чем отмечалось в письмах того времени на его имя отца Дмитрия Егоровича из Демшинска. Привожу отдельные выдержки из этих писем.
«Радуюсь за тебя, что ты устраиваешься все лучше и лучше, но по врожденному скептицизму, или скорее по опыту жизни скажу тебе, что ничто не вечно под луною. Получаемых тобою 700000 рублей тебе на месяц едва хватит… Если будешь немного экономен, аккуратен, то еще пожалуй проведешь себя порядочно. Нужду, конечно, видишь немалую, я это вижу отсюда: возьми, хотя белье, а чистота здоровье сохраняет; затем порядок питания и подготовка этого питания…
…Я верю только одному, что кто попал в Москву, того она засосала, нет ему возврата к тихой провинциальной жизни, так и Вы. Вы теперь отпетые, никакие рычаги Вас оттуда не вытянут…
…Да, здесь, в деревне не пользуешься благами цивилизации, не пользуешься хорошим питанием, одеждой, жилищем, но зато летом природа вознаграждает за все сторицею, даже здоровье немного налаживает. Так что, в конце концов, и скажешь: Бог с ней, с вашей цивилизованной жизнью, ходячей моралью и приспособляемостью не к природе, а к условностям…»
В 1930 году Николай Дмитриевич закончил аспирантскую подготовку по специальностям – уголовное право и исправительно-трудовое право. С 1928 года ведет научно-педагогическую работу в высших юридических учебных заведениях. Он работал в Московском кабинете по изучению преступности, заведовал кафедрой уголовного права и процесса в Баку, был доцентом Московского юридического института. Научно-педагогическую деятельность Ни-колай Дмитриевич совмещал с практической работой. Он был старшим инспектором Главного Управления исправительно-трудо-вых учреждений, прокурором при наркоме юстиции РСФСР, стар-шим консультантом при наркоме юстиции СССР.
В 1939 году Николай Дмитриевич защитил кандидатскую диссертацию на тему “Преступления, составляющие пережитки родового быта”, в 1943 году – диссертацию на соискание ученой степени доктора юридических наук на тему “Понятие преступления”. В 1944 году был утвержден в звании профессора по специальности “Уголовное право”.
Н.Д. Дурманов внес большой вклад в развитие нашей правовой науки. За 50 лет научно-педагогической деятельности он опубликовал свыше 100 научных трудов, в том числе таких крупных монографий, как "Понятие преступления", "Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву" и др. Круг научных интересов Н.Д. Дурманова очень широк.
Помимо работ по уголовному праву у него имеются также работы по государственному праву, уголовному и гражданскому процессу, по исправительно-трудовому праву и по истории государства и права. Труды Н.Д. Дурманова изданы на многих языках народов СССР, а также на испанском, румынском, венгерском, польском, болгарском, немецком. "Статья Ваша, - сообщал ему в письмах первый секретарь посольства СССР в Канаде, - получила благоприятный отклик читателей журнала по всей стране".
Незадолго до смерти Дмитрий Егорович писал Николаю Дмитриевичу: "Коля! в случае после меня не забудь семью, - поддержи хоть чуток. Это я пишу для случая, а так чувствую себя лучше, чем когда ты был". Завет отца Николай Дмитриевич выполнил с честью. Практически всем братьям и сестрам, а затем и внукам оказывал не только моральную поддержку, вел постоянную переписку с ними, но и зачастую оказывал посильную материальную помощь. Второй неродной матери ежемесячно посылал деньги до самых последних дней её жизни. Далее привожу два из многочисленных писем Анны Арсентьевны неродному сыну Николаю.
Письмо от 12 октября 1944 года.
«Здравствуйте дорогой Коля, Надя и Левочка!
Целую Вас крепко и шлю самые лучшие пожелания.
Спасибо тебе, Коля, что ты не забываешь меня, пишешь письма и доставляешь мне ими большую радость.
Приятно не только мне, но и каждой матери, когда ее дети, сыны вырастают честными порядочными людьми и не забывают своего долга и обязанностей. Очень радостно сознавать, что труд, вложенный в их воспитание, дал благодарные результаты. И ты, и Сережа, и другие сыновья не обижают меня своим вниманием, дружны между собой, чего же желать большего. Поэтому хочется еще пережить войну до конца и хоть раз посмотреть всех вас вместе.
Очень хотелось бы увидеть Сережу. Ждали его долго, дума-ли, что приедете даже вместе. Приходится подождать еще, главное, чтобы он был жив и здоров. Дети очень соскучились по нем; ребяти-шки спрашивают все и, наверное, очень смутно представляют своего отца.
Нюра очень довольна сообщениями о своем муже, хотя она его таким всегда знает.
О себе и о нашей жизни написать можно немного. С хозяйством управляюсь, а во всем остальном живем от почты до почты, да сообщениями информбюро. Около месяца не получаем писем от Вани, что с ним, как удалась ему операция и приедет ли он сюда.Привет от Нюры и племянников. Целую Мама».
Письмо от 26 ноября 1950 года.
«Здравствуйте дорогой сынок Коля, Надя и Левочка!
Получила от тебя письмо и 200 рублей денег, за которые сильно благодарю. Большое спасибо за то, что не забываете про меня.
Ты пишешь, что у тебя плохо со здоровьем, сказываются годы, но велики, ль твои годы? Коля, пишу о себе. Здоровье мое ничего, живу пока неплохо. Сережа привез машину дров и машину соломы. Живем мы с Надей, а еще квартирант, работает агрономом. Саша и Валя ходят к нам из Усмани каждую субботу, я по ним скучаю, и они по мне скучают. Для них баба (так с малых лет мы, ее внуки, звали Анну Арсентьевну) это все, они ценят меня дорого.
Коля, великое событие совершилось в мои годы. Мы выбираем в областной и местный Советы депутатов. В областной Совет мы выбираем Михаила Степановича Шумилова. 25 числа, в 2 часа дня он прибыл к нам в Предтечье. Народ весь пошел на митинг, я тоже пошла. Коля, как было торжественно, народ был веселый, как на празднике. Коля, я пришла в клуб, все сели и ждем встречи с Шумиловым. И вдруг выбирается президиум. Все зашумели: выбрать Анну Арсентьевну Дурманову, и мне пришлось сидеть плечо к плечу с генерал-полковником Шумиловым. Коля, мне так казалось страшно с большим человеком рядом. Он много говорил о международном положении. И побыл здесь 2 часа, а потом уехал… Писать больше нечего. Остаюсь и целую всех, любящая ваша мама».
Н.Д. Дурманов активно участвовал в подготовке важнейших законодательных актов - Основ уголовного законодательства, Основ исправительно-трудового законодательства, Законов об уголовной ответственности за государственные и воинские преступления Уголовных кодексов союзных республик.
Николай Дмитриевич вел обширную переписку с родственниками, друзьями, коллегами по работе, учеными и своими учениками. Его переписка - свидетельство высокой гражданской ответственности, умения сопереживать, живо интересоваться судьбами не только близких, но и далеких ему людей. Написанию каждого письма предшествовала его черновая проработка. Одних поздравлений с праздниками отправлялось более сотни.
Характерны выдержки из письма Николаю Дмитриевичу его бывшего однокашника по университету Киванова от 4 ноября 1958 года: «Твое письмо очень интересно: я читал его как некое художественное произведение.... Твои книги имеются повсюду, в том числе и в Оренбурге: имя твое юристы произносят с уважением».
Из письма ученого юриста из Вильнюса от 07.09.1969 г.
«Уважаемый Профессор! На днях тов. М. Ананавичус показал мне Ваше письмо. До глубины души я был взволнован Вашим таким теплым отношением ко мне по моему делу… Ваша удивительная доброта, искренняя озабоченность и чуткость ко мне очень и очень утешила меня в до-вольно неловком настоящем моем положении. Действительно стоит жить на свете, где встречаются такие очаровательные люди. Спасибо Вам от всего сердца. С глубоким уважением (подпись не понятная)».
Из письма члена-корреспондента АН Грузинской ССР, доктора юридических наук, профессора Т. Церетели от 17.12.1970 года.
«Глубокоуважаемый и дорогой Николай Дмитриевич!
Коллектив сотрудников Института экономики и права АН Гру-зинской ССР горячо поздравляет Вас со славной датой 40-летия научной, педагогической и общественной деятельности и 70-летия со дня рождения. В Вашем лице юридическая общественность всего Советского Союза чествует выдающегося ученого-криминалиста, одного из основоположников советского уголовного права. Творче-ская одаренность, неиссякаемая энергия мышления, способность к глубокому анализу, сочетаемые с громадной эрудицией, позволили Вам обратиться к исследованию основных и сложных теоретических проблем, с решением которых связаны важные в практическом отношении выводы. Ваши фундаментальные научные труды, посвя-щенные учению о преступлении, стадиям развития преступления, уголовному закону и другим актуальным вопросам уголовного права, сыграли выдающуюся роль в развитии советской уголовноправовой мысли, на них воспитано несколько поколений юристов, они приносят славу нашей науке и за рубежом…»
Из письма ученого юриста В. Смитиенко из Омска от 26.04.1971 года.
«Здравствуйте, глубокоуважаемый Николай Дмитриевич!
С огромным волнением и радостью прочел Ваше сердечное и доброжелательное письмо, дорогой профессор, и ото всей души хочу сказать большое и искреннее спасибо за внимание к моей весьма скромной работе…
…Считаю, что мне сильно повезло в жизни, потому что мне довелось лично познакомиться с Вами, Николай Дмитриевич; для человека, занимающегося уголовным правом и любящего эту науку, по-моему, нет большего счастья, чем личная встреча с человеком, по-настоящему много сделавшему для развития этой науки. Прошу простить, что я говорю так, но это совершенно искренне и вызвано неподдельным уважением и искренней любовью к Вам…»
Мне неоднократно доводилось бывать в его скромной квартире в доме № 35 на Ломоносовском проспекте в Москве и на даче в Подмосковье (станция Подрезково по Ленинградской дороге). Квартира состояла из 2-х небольших комнат на первом этаже. Пишущая машинка – профессор печатал сам. Вдоль стен стеллажи с трудами К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина. Рядом - произведе-ния Гегеля, Канта, Сократа, Аристотеля, Руссо, классика русской, советской и зарубежной литературы. Целая библиотека – законода-тельные акты, начиная с первых дней Советской власти, книги доре-волюционных ученых-юристов, четко систематизированные, удоб-ные для пользования. Большой раздел – репродукции художествен-ных картин. Николай Дмитриевич был страстным почитателем изо-бразительного искусства, часами отдыхал в Пушкинском музее.
«Любовь души моей, - писал Николай Дмитриевич брату, - чтение лекций, преподавание - это, наверное, от нашего отца, по наследству». Его лекции по уголовному праву слушали в вузах Баку, Военно-юридической академии, Московском юридическом институ-те, на юридическом факультете Московского государственного университета. Так отзывались о лекциях Николая Дмитриевича его бывшие студенты.
З.Т. Шаталова - бывший народный судья Левобережного района города Липецка: «Николай Дмитриевич за кафедрой... Сосредоточенный, пристально-проникновенный взгляд серых глаз, широкий открытый лоб с прядью темных волос... мы его слушали как завороженные...»
А.А. Доронина - бывший адвокат Правобережной юридической консультации города Липецка: «В лекциях Н.Д. Дурманова не было ничего лишнего. Он не читал - он рассказывал и кирпичик за кирпичиком закладывал фундамент знаний. Говорил просто и убедительно..."
Николай Дмитриевич читает лекцию.
До конца своей жизни продолжал Николай Дмитриевич активную научно-педагогическую деятельность: читал специальный курс лекций по англо-американскому уголовному праву, руководил дипломниками и аспирантами, писал научные труды, работал в Научно-консультативном совете при Верховном Суде СССР.
Еще одна грань педагогического таланта Н.Д. Дурманова: более 30 лет он руководил научным кружком по уголовному праву. Внимание, чуткость, горячая заинтересованность в работе каждого члена кружка во многом способствовали его популярности среди студенчества. Более тридцати воспитанников Н.Д. Дурманова стали впоследствии кандидатами и докторами наук, а четыре - профессорами.
Н.Д. Дурманов постоянно интересовался жизнью родного края, периодически навещал родные места.
В 1949 году Николай Дмитриевич с сыном Дмитрием (впоследствии известным ученым в области биологии) приезжал в родные Усманские места. Он с большим интересом исходил места недалеко от дома (школьный сад, берега речки Сетьмы и др.), т.е. те места, где проходило его детство. По решению Николая Дмитриевича был организован пеший протяженностью на два десятка километров поход на Могильский (ныне Первомайский) кордон, который постоянно с целью рыбалки посещали при жизни Дмитрий Егорович с сыновьями Николаем и Серафимом.
В Петровские времена на этом кордоне проводился сплав за-готавливаемого леса для строительства военных судов (стругов) в Воронеже. Усманцы в то время были активными участниками боль-шого государственного дела – строительства первого русского флота. Царь Петр стремился обезопасить границы государства от набегов крымцев и к тому же получить доступ к южному морю. Бли-жайшей целью его было овладение турецкой крепостью Азовом, откуда Россия могла бы противопоставлять себя Крымскому ханству.
Тяжелые бытовые условия, изнурительный труд способство-вали различным заболеваниям и, как следствие, высокой смертности занятых на заготовке строительного леса усманцев. Не случайно кордон назван Могильским, так как в его окрестностях на-ходилось большое количество могил умиравших от изнурительного труда и голода. Николай Дмитриевич рассказывал о том, что он в детстве вместе с отцом и братом раскапывали на кордоне грунт в поисках червей для приманки при ловле рыбы, обнаруживали пуговицы от мундиров Петровских времен. Это говорит об имевших место на кордоне захоронениях.
В довольно длительном по расстоянию и времени туристиче-ском походе кроме дяди Коли с сыном Дмитрием и меня, принимал участие еще один его племянник Евгений – сын Варвары Дмитриев-ны Мы втроем, школьники 6-8-х классов, несли удочки для ловли рыбы и другие более легкие предметы. У дяди Коли за плечами был тяжелый рюкзак с палаткой, провиантом и другими необходимыми для суточного пребывания на кордоне предметами. Дорогой, проходившей большей частью лесом, мы с удовольствием слушали весьма интересные пересказы дяди Коли со всеми подробностями различных литературных произведений в основном приключенчес-кого характера. Особенно запомнился артистически выполненное воспроизведение приключенческого романа Р.Л. Стивенсона “Остров сокровищ” с пиратской песенкой ”Пятнадцать человек на сундук мертвеца. Йо-хо-хо, и бутылка рому!”
В 1958 году во время нашей первой совместной с женой Клавдией поездки в Москву дядя Коля предложил вечером прогуляться на речном трамвае по Москве реке. Изумительная по красоте прогулка, сопровождаемая подробными рассказами дяди Коли о достопримечательностях Москвы надолго осталась в нашей памяти.
Несмотря на постоянную занятость, Николай Дмитриевич часто при моем приезде в Москву находил для меня, как родного земляка, время для встреч, бесед и совместных посещений столич-ных объектов культуры. Запомнилось наше совместное посещение в ноябре 1960 года музея изобразительных искусств имени Пушкина, когда в нем проходила выставка ярких рериховских полотен. Посчастливилось нам увидеть приезжавшего на выставку худо-жника младшего С.Н. Рериха с женой-индианкой. Останавливаясь у той или иной картины, дядя Коля (так я называл Николая Дмитрие-вича) мог часами с упоением в подробностях рассказывать об исто-рии появления и содержании картин, в т.ч. античного искусства или библейского содержания. Посещение музея завершалось обычно тем, что Николай Дмитриевич приобретал альбом с картинами музея или художественную книгу, которые с дарственной надписью вручал мне на память. И теперь, когда я с трепетом беру в руки тот или иной подарок дяди Коли, всегда с удовольствием вспоминаю его добрую улыбку и интереснейшие рассказы во время замечательных часов совместных с ним походов по Москве.
Летом 1962 года Николай Дмитриевич совершил свою последнюю кратковременную поездку в родные места с заездом в г. Липецк, где он в 1909-1912 гг. учился в духовном училище, располагавшемся на ул. Дворянской (ныне ул. Ленина). В Липецке проживал его друг детства, с которым он вместе учился в Липецком духовном училище, Тамбовской духовной семинарии, а затем работали вместе в г. Усмани. Они вместе, как два закадычных друга, посетили в Липецке все достопримечательные места, напоминавшие им о детских годах учебы в городе. После 1962 года Николай Дмитриевич и Борис Викторович до последних дней вели постоянную переписку с обязательными поздравлениями с Новым годом, октябрьским и майскими праздниками.
Борис Викторович незадолго до смерти передал мне перепис-ку с Николаем Дмитриевичем (письма и поздравительные открытки его и Николая Дмитриевича). Привожу некоторые выдержки из них.
Из письма Бориса Викторовича (24 декабря 1975 г.)
«Дорогой Николай! Сердечно рад поздравить тебя с днем рождения. Имею искреннее желание поздравлять тебя еще не один год. Да, 75 лет – три четверти века – это отлично, а если внести поправочные коэффициенты на годы войны и другие тяжелые годы, то нам уже далеко за восемьдесят. Пережито много. Помнишь слова Пимена: «Недаром многих лет меня господь свидетелем поставил…».
Из письма Николая Дмитриевича (май 1977 г.).
«Дорогой Борис! Поздравляю с Праздником Победы, в которую ты на фронте внес свой вклад! Желаю тебе долгих лет жизни, хорошего здоровья, бодрости, радости, доброго лета, всего самого лучшего. Рад, что здоровье у тебя вполне приличное, хотя ты заядлый и убежденный курильщик (мне уже 33 года не хочется курить) и ты не враг иногда напитка покрепче воды. Хорошо, что ты сохранил реальную, а не идеальную, как я, страсть к рыбной ловле. Это единственный спорт, если не считать шахмат, которым я занимался, к сожалению, слишком рано перестал. С удовольствием вспоминаю короткие дни, проведенные с тобой в Липецке 15 лет тому назад, и ругаю себя, что не съездил еще раз хотя бы и не половил рыбу именно с тобой… Обнимаю тебя, дорогой, старейший друг. Ты, подобно древним спартанцам, слишком краток в письмах. Пиши подробно. Твой Н. Дурманов».
Из письма Николая Дмитриевича (май 1980 г.).
«…Я все еще преподаю. Возможно, придется оставить. Здоровье основательно пошатнулось. Особенно не благополучны ноги, но есть и другие недуги. В Университет мчусь на такси, обратно тащусь общественным транспортом и своими ногами, ибо такси найти трудно. Очень занят. Работа многообразная, и я ее люблю. Пока справляюсь с ней успешно, во всяком случае, не хуже, а часто и лучше, чем другие члены кафедры… Пока способен к работе, дух еще молод, но, конечно, телесная оболочка уже не та. Возраст есть возраст. Моя грузоподъемность около 1,5, иногда 2 килограмма. Перестал носить портфель. Читаю довольно много, эта страсть неизменна. В Доме Ученых бываю очень редко. Театр исключен. Жалею, что не пришлось еще побыть с тобой. Думаю, что не удастся съездить в Липецк и родное село. Сожалею, что мало побыл в Липецке в 1962 году…»
Ниже приводятся отсканированные начало и конец обраще-ния усманского краеведа Княжинского Бориса Петровича к Николаю Дмитриевичу. Средняя часть обращения ввиду не достаточно раз-борчивого почерка его автора изображена в печатном виде.
«…О проживании в Москве земляка-профессора узнал от своей невестки, разговорившейся об Усмани в Индии с Вашим сыном Дмитрием Николаевичем. По своим материалам знаю, что Ваш отец, Дмитрий Егорович (?), окончивший учительский институт, в 90-х годах учительствовал сперва в Замарайской, затем в школе Ср. Матренки (Губина), а в 1918 был учителем в Демшинске. Воз-можно, о нем я слыхал и от своего отца, долгое время служившего наблюдателем церк.-приход. школ Усманского уезда, но посещав-шем и земские школы, как член Училищ. Совета. Возможно, что и с Вами мы встречались, т.к. я работал в Усмани с 1918 по 1927 год врачом, сотрудничая в “Усманской газете” и вообще принимавшим активное участие в тамошней общественной жизни…
P.s. По картотеке Ленинской библиотеки я имею перечень Ва-ших научных работ, начиная с брошюр 1934 г. об условиях досроч-ного освобождения и кончая работой о Советском уголовном законе, изд. в 1967 г., всего 14 карточек. Но сюда вошли только отдельно изданные, а хотелось бы иметь более полный список.
Еще раз извините (Подпись Княжинский Б.П.)».
За несколько дней до смерти Николай Дмитриевич распорядился передать часть своих книг в музеи Липецка и Усмани. Его воля исполнена. Умер он 21 марта 1982 г., похоронен в поселке Сходня Московской области (по Ленинградской железной дороге).
Мне, участвовавшему в похоронах Николая Дмитриевича, запомнилась произнесенная в выступлении одного из его коллег по работе фраза: «Ушел человек энциклопедических знаний».
В Вестнике Московского государственного университета (серия II "Право", 1982 год, № 5) отмечалось:
«Все, кто лично знал Николая Дмитриевича, будут помнить его как человека высоких душевных качеств. Товарищей по работе, студентов и аспирантов привлекали не только глубокие знания Николая Дмитриевича, его широкая научная эрудиция, но и исключительная доброжелательность, сердечность, постоянная готовность поделиться своими обширными познаниями, оказать помощь в работе. По натуре скромный и требовательный к себе, Николай Дмитриевич был для окружающих образцом научной добросовестности. Светлая память о Николае Дмитриевиче Дурманове навсегда останется в наших сердцах».
Заслуживает внимания составленная его коллегами в годовщину 70-летия «Таблица результатов выявления об-щественного мнения», эпиграфом которой являлась фраза:
«Лишь что законно и гуманно – то проповедует Дурманов!»
В годовщину после смерти Николая Дмитриевича 20 марта 1983 года мы с женой Клавой на своей квартире в Липецке организовали по нему поминки. В них принимали участие два его брата Сергей и Алексей, мои сестры Валя и Надя с мужьями, друг детства Николая Дмитриевича Борис Викторович Орлов. Было много воспоминаний о прекрасном человеке и ученом. Звонили его вдове Надежде Семеновне в Москву. Алексей Дмитриевич прочитал экспромтом сочиненное им стихотворение в память о своем брате. Привожу отрывки из него.
«Год прошел, как перестало биться
Сердце брата старшего в семье.
Спит он крепко, кровь лишь не струится
В нашей круглой матушке-земле…
Спи наш брат, пусть вечный твой покой
Не нарушит сумрачность движений.
Труд твой в поколениях живой
В наших судьбах и души стремлений…
Спи родной, бессмертие твое
Продолжает путь свой дерзновенный.
Ты для нас всегда живешь
В горечи, минутах вдохновений!»
После смерти Николая Дмитриевича в квартире оставалась его жена Ботева Надежда Семеновна.