Завальное, с.
Родился 5 марта 1930 года в посёлке /станции/ Касторное, Курской области. Будучи подростком, прошел немецкую оккупацию и не понаслышке знал, что такое война.
В 1950 году он окончил Воронежский учительский институт / Воронежский государственный педагогический институт/.
Молодой педагог несколько лет работал учителем в Завальновской средней школе Усманского /тогда еще Грачевского/ района учителем русского языка и литературы.
Стихи печатались в районной газете «Новая жизнь», областных газетах и журналах.
Поступил в Литературный институт им. А.М. Горького.
В те годы в институте росла и зрела целая плеяда молодых, талантливых поэтов, громко заявивших о себе, о времени, с жаждой понять и усовершенствовать мир: Егор Исаев, Евгений Евтушенко, Егор Полянский, Роберт Рождественский, Белла Ахмадулина, Владимир Цыбин, Дмитрий Блынский, Николай Анциферов, Андрей Вознесенский, Владимир Фирсов и многие другие.
В 1957 году Владимир Гордейчев окончил Литературный институт и вернулся в Воронеж, где работал в литературно-публицистическом журнале «Подъём», несколько лет возглавлял Воронежское отделение Союза писателей России, а незадолго до смерти, был секретарём Союза писателей России.
Владимир Гордейчев и Александр Соложеницин
Издано более тридцати его авторских сборников. И уже их названия говорят о главной направленности его творчества: «Беспокойство», «Мера возраста», «Соизмеренья», «Главное свойство», «Узлы», «Весна — общественница» и др.
Его гражданственность была не пафосной, а очень искренней, земной.
Владимир Гордейчев принадлежал к когорте поэтов и прозаиков, корнями вросших в родную землю. На ней он жил и творил, питался её живой, былинной силой, и ей же отдавал красоту и энергию своего таланта. Не случайно он был удостоен премии имени Николая Островского (1968), награждён медалями.
Его стихи публиковались во многих центральных журналах, «Литературной газете», в крупнейших книжных издательствах выходили его сборники. Он был членом редколлегии журнала «Октябрь».
Владимир Григорьевич Гордейчев умер 15 марта 1995 года.
Именем Владимира Гордейчева, в 2000 году, названа в Воронеже муниципальная библиотека №3, что к его 80-летию была разработана годовая программа литературных чтений (в основном, для юношества) и литературных вечеров. Юбилей широко отмечался общественностью города. Московская писательская организация выставила на своём сайте мемориальную страничку.
Пережитая подростком оккупация наложила свой отпечаток на многие стихи Гордейчева: «Баллада о хлебе», «Память», «Голуби», «Преодоление немоты» и мн. другие.
ПЕРВЫЙ ФРОНТ
Собирать винтовочные гильзы
На полях непаханой земли
Я ходил в «ботинках по ленд-лизу»,
И они отчаянно текли.
Я смотрел, как дождь на мокрых пожнях
Донимал растрепанных ворон,
И жалел, что лучший наш сапожник
В бомбовой воронке погребен.
Щурясь, как при выходе на стрельбы,
С дратвою в застуженных руках,
Он-то уж никак не потерпел бы
Дырок в иностранных башмаках.
Он бы к ним по-нашему, по-русски
От щедрот немерянной души
Притачал бы добрые союзки.
- На,- сказал бы,- радуйся, пляши! -
Как бы я подковками по мосту
Грохнул бы, дивя районный люд!
Но, увы, убитые с погоста,
Как ты там не грохай, не встают.
Лишь потом, по своду старых правил,
Я узнал, что бедам нашим рад,
Мне мои ботинки в счёт поставил
Некий зарубежный дипломат.
Желтые, из буйволовой кожи,
Сшитые на совесть, не солгу.
Я носил два года их, и все же
Я себя не чувствую в долгу.
Подлая, торгашеская милость!
Я считаю так, что за меня
Собственною кровью расплатилась
Щедрая окопная родня.
Я б хотел спросить у дипломата,
Не касаясь прочих важных тем,
Как бы он сумел представить плату,
Чтоб её сполна вручили тем,
Кто в Берлине в грохоте и гуле
Шёл в огонь у выщербленных стен,
Сердцем пересчитывая пули,
Ничего не требуя взамен.
Мы щедрей. Мы платы не просили
За печаль неслыханных утрат
В год, когда на Родину, в Россию,
Ехал из Германии солдат,
В год, когда, с лица смывая копоть,
Думал он про пахоту и сев,
Выхватить союзную Европу
Из печей Освенцима успев.
1958
http://batkovfile.narod.ru/gordeychev/stihi/page08.htm
ВСТРЕЧАЯ ДЕНЬ ПОБЕДЫ
Была стозвонность, да сплыла,
А я считаю: надо вернуть земле колокола,
Которым небо радо;
Чтоб в ненаглядный майский день
Над Родиной великой
Светло запомнил голубень
Гул меди солнцеликой.
Хочу, чтоб музыки такой
Торжественная сила
И ликованьем, и тоской
В нас душу захватила,
Чтоб вновь обрёл нелёгкий лад
Весь этот мир стозвонный,
Неисчеслимостью утрат
Отрады не лишённый.
1987
ЗДЕСЬ ШЛИ БОИ
Здесь шли бои. Осколки цокали.
И отголосками беды
На грань шлифованного цоколя
Легли две черных борозды.
Но вечно живо сердце города,
И на строительство вдали
Опять глядит светло и молодо
Поэт воронежской земли.
К нему до ночи - поздно, рано ли -
Течет народная река.
И жилка темная на мраморе
Вот-вот забьется у виска.
http://podvig.36on.ru/docs/62-6-stihotvoreniy-o-voennom-voronezhe
ХЛЕБ ВОЙНЫ
Моей матери
Не было муки, она была
Более легендою, чем былью,
С лебедою смешанною пылью,-
Черная, и все таки бела.
Чем еще ей было нас кормить,
Матери, спасавшей нас от смерти?
Это было творчеством, поверьте,
Тесто из муки такой творить.
Дня не знала, ночи не спала.
А уж сколько свеклы перетерла!
Все переборола. Не дала,
Чтобы смерть схватила нас за горло.
Завывает вьюга за стеной,
Белые сугробы наметая.
Вот она сидит передо мной,
Женщина, воистину святая.
Ей бы можно плакать от обид,
Вспомнив все, что вынесла когда-то,
А она о свекле говорит
И спроста краснеет виновато.
http://batkovfile.narod.ru/gordeychev/stihi/page11.htm
"В СОРОК ПЯТОМ ПОБЕДНОМ ГОДУ..."
В сорок пятом победном году
В состояньи души невесомом
Я по летнему лугу иду,
Василек на губе - саксофоном.
Для доживших до светлого дня
Страх бомбежек полночных окончен.
Я - живой. И звенит для меня
Мой двоюродный брат, колокольчик.
Спят в воронках от бомб пацаны.
Их ромашки осыпали звоном.
Были мы перед смертью равны,-
Васильки на губах - саксофоном.
Приминая ногами траву,
Мне неловко признаться ребятам,-
Но за то, что на свете живу,
Я не числю себя виноватым.
Вместе с зеленью к солнышку рвусь,
Бликам неба живого причастен.
Ожидания смертного груз
Снял я с плеч, задыхаясь от счастья.
Ни зенитка вдали не стучит,
Ни земля не трясется со стоном, -
Оттого для меня и звучит
Василек на губе - саксофоном.
http://batkovfile.narod.ru/gordeychev/stihi/page12.htm
ЗВЕНЬЯ ДОБЛЕСТИ
Буревая Россия девятнадцатый год.
Эскадрон выносило на чужой пулемет.
Метя в душу, крепчала огневая метель,
Но бессмертный Корчагин над годами летел.
Сорок третий в размете наста снежного год.
По залегшей пехоте бил чужой пулемет.
Но, собою отбросив огневую струю,
Встал в атаку Матросов и остался в строю…
Высшей доблести стражем – комсомольская честь.
Эта доблесть и в нашем мирном времени - есть.
Это – Братск, это – космос, это – громы ракет, -
Огневая стыковка новых с прошлыми лет.
Ты из той же породы опаленных свинцом.
Так бери ж эти годы, эту славу бойцов,
Чтоб летело над нами смене завтрашних дней
Революции знамя цвета крови твоей.
Гордейчев В. Звенья доблести // Новая жизнь. - 1975. - 30 авг. - № 106. - С. 4.
Гордейчев В. Звенья доблести // Новая жизнь. - 1976. - 28 окт. - № 130. - С. 2.
Гордейчев Владимир: биография // Новая жизнь. - 1975. - 30 авг. - № 106. - С. 4.